В 2017 году вместе с поэтом Анной Маркиной создала арт-группу #белкавкедах[2], которая занимается организацией поэтических выступлений и культуртреггерскими проектами в сфере литературы.
С 2019 года — главный редактор литературного журнала «Формаслов». С 2020 года — главный редактор одноимённого издательства.
Пишет на русском языке. Поэзия переведена на английский, украинский и греческий языки.
Переехавшая из Украины в Россию Евгения Джен Баранова работает, на первый взгляд, исключительно с интимной лирикой, которая, однако, вовсе не представляется «тихой», но содержит весьма глобальные философические обобщения.
Стихи Евгении Джен Барановой возникают из абсолютной тишины, над ними не довлеет грохочущий внешний мир, они чисты и прозрачны. Работает исключительно фантазия автора. Случайно подмеченные (или неслучайно зафиксированные на уровне подкорки) ситуации перерабатываются, очищаются от шелухи — от «фантиков».
Меня не покидает ощущение, что «Хвойная музыка» — книга глубоко трагическая. Жизнь висит на хрупкой ниточке, и ты ведать не ведаешь, в какой миг она оборвётся. В общем, «мементо мори» — смерть ещё не видна, но уже широко объявлена, и это сквозит едва ли не во всех стихотворениях, вошедших в книгу. И везде у Евгении — беззащитность человека перед Промыслом. Всей этой энтропии противостоит хрупкое, но неубиваемое самостояние поэта.
Несмотря на фасетчатость и довлеющее стремление укрыться, эскейпировать от внешнего мира, Евгения Баранова не уходит с пустыми руками, вынося все же в кармане некий философский камень смысла. Для ее поэзии характерно подытоживание-таинство, которое читатель обязан разгадать скорее чувственным разумом.
От раздела к разделу разворачивается нечто вроде компьютерной игры, только расписанной в стихотворениях, даже в отдельных строчках. Герой почти отстраненно смотрит на собственную персону, которая может быть разными персонажами в игре: немного печальной влюбленной женщиной, почти трагично открытым миру ребёнком, маленькой умирающей старухой, покойным приятелем. Все это персонажи довольно жесткого квеста, где многие ходы необратимы, но возможность восстановления есть. Как мне видится, в этом — особенность новейшей поэзии, и, в частности, «Хвойной музыки».
Вагоны смыслов в этих стихах подстыковываются друг к другу, как в поезде, собранном из, казалось бы, несовместимого – к голове подцепляются разнородные части: за грузовым вагоном товарняка следует спальный вагон состава, следующего на разнеженный, пропеченный юг, а следом цепляется качающийся голубой вагон откуда-то из детства и т.д. И хотя автор в одном из текстов говорит, что «поезд дальше не поедет» – этот поезд, нашпигованный одновременно звонкими колокольчиками жизни и чёрным углем смерти – движется на всех порах, перемахивая из одного семантического пространства в другое».
