Переселение остзейских крестьян

Переселение остзейских крестьян — добровольная миграция части населения Остзейского края в глубинные регионы России с целью освоения новых земель, инспирированная отменой крепостного права в Эстляндской, Курляндской и Лифляндской губерниях и в Латгалии, ростом населения в этих регионах и недостатком средств для выкупа земли у помещиков.

В 1816 году было отменено крепостное право в Эстляндской губернии, в 1817 году — в Курляндской губернии, в 1819 году — в Лифляндской губернии, в 1861 году — в Латгалии^[1]. Крестьяне стали лично свободными людьми, но земля осталась у помещика вместе со строениями. Крестьянин мог использовать землю на основе договора аренды, причём минимальный срок аренды не оговаривался законом, что давало помещикам преимущества диктовать свою волю^[2]. Крестьяне также были лишены части своего движимого имущества, поскольку было определено, что минимум, необходимый для выполнения барщины (инструменты, телеги и т. д.), является неотъемлемой частью строения^[3]. С личным освобождением было введено так называемое время барщины, которую все крестьяне обязаны были отрабатывать на помещичьей земле взамен на право пользования предоставленных им наделов^[3]. Такая ситуация продолжалась до 1867 года в Курляндии и до 1868 года в Лифляндии: с этого времени крестьян обязали платить за аренду домов деньгами, но не отрабатывать время на помещичьих полях^[4].

Согласно § 6 «Учреждения о Курляндских крестьянах» им давалось право «приобретать недвижимое имение в собственность согласно положению о крестьянах», однако § 4 «Положения для непременного состояния крестьян Курляндской губернии» давал крестьянину право собственности на землю только в пределах, дозволенных земскими узаконениями неприродным жителям края. По «Положению о Лифляндских крестьянах» (§ 54) тем давалось право приобретать в собственность недвижимое имение, кроме дворянского поместья^[2].

Право купить землю для крестьян было эфемерным, несмотря на то, что император Николай I учредил Крестьянский банк, которому поручалось выдавать ссуды на эти цели^[2]. Лифляндский жандармский штаб-офицер фон Гильдебрант рапортовал шефу жандармов Орлову: «Что же касается до новой системы, основанной на учреждении крестьянского банка, предоставляющей крестьянину возможность приобретать в собственность землю, то система эта, как я уже неоднократно писал, никуда не годится, и нынешняя, подобно бывшим в 1841 и 1842 г. попытки крестьян переселиться в тёплый край, вполне подтверждают мнение мое»^[2].

Не решив проблему малоземелья крестьян и освободив их без земли, государство проведённой реформой побудило стремление переселиться в другие губернии с целью получения земли. Многие остзейские крестьяне решили поменять вероисповедание в надежде, что «русский православный царь не оставит их в беде». Как отмечал в своих записках, относящихся к 1840 г., И. В. Васильчиков, причины тому могли быть двоякого рода. Это могло происходить по убеждению, а могло в связи с надеждой на приобретение поземельной собственности и на перемены в гражданских правах. «Очевидно, что крестьяне, недовольные своим гражданским положением, надеются на улучшение оного по принятию православия», что они «льстят надеждою получить земли в собственность, как награды, будто бы обещанной за переход в православие», в связи с чем правительству следует опасаться такого перехода в православную веру крестьян остзейских губерний, так как последствием этого могут быть «кровавые беспорядки вследствие обманутой надежды»^[2].

Переселение малоземельных и безземельных крестьян в глубинные районы империи началось с начала XIX века. Так, в Пановской волости Тюкалинского уезда Тобольской губернии в 1803-5 гг. помещичьими финскими крестьянами была основана деревня Рыжково. Они добровольно переехали в Сибирь из-за разногласий со своим помещиком, с соизволения императора Александра I. Впоследствии к ним присоединились латыши, уже ссыльные, наказанные за участие в Каугурском восстании. Существует версия, что и те и другие переселенцы были ссыльными, однако они основали первое лютеранское поселение в Тобольской губернии, которое послужило базой для последующих переселенцев из Остзейского края, с кирхой и школой^[5].

Д. Киселёв в записке 1833 г. «О неотъемлемости от лифляндских крестьян их участков земли» указал на многочисленные жалобы крестьян по причине «стеснения» из-за предоставленного помещикам права распоряжаться крестьянскими землями по своему усмотрению^[6]. Это обусловило массовое желание крестьян переселиться в другие губернии, так как они не могли обеспечить себя всем необходимым на родине^[2].

Гражданские власти начали получать соответствующие прошения. Крестьянин Я. Майблюм в жалобе на имя императора, с просьбой помочь в переселении в Самарскую и Саратовскую губернии, указывал, что когда он отправлялся для осмотра земли, его просили узнать: действительно ли отдается земля, хороша ли она, и если ее много, чтобы он в этом случае выбрал всего на сто пятьдесят человек^[2].

Полковник фон Гильдебрант 13 апреля 1853 г. сообщил шефу жандармов графу Орлову, что 28 марта 1853 г. в канцелярию генерал-губернатора в Риге явились 35 крестьян, просивших записать их в качестве желающих переселиться в тёплые края России, так как слышали, что правительство отводит там для крестьян земли и оплачивает их путевые издержки. Также выяснилось, что такое же намерение имеют крестьянский судья, два хозяина и два работника.

Самарская палата государственных имуществ в конце 50-х гг. XIX в.подтвердила прибытие четырёх семей в количестве 21 чел. из Лифляндской губернии, которые пояснили, что к подобному переезду готовы еще до 200 семейств «в надежде получить при водворении льготы и пособия»^[2].

В период бурного развития капитализма в остзейских губерниях (1880—1895) усугубилось социальное расслоение латышского и эстонского крестьянства, которое стремительно «обатрачивалось». Так, в Эстляндии к батракам принадлежало 60-66 % крестьянства, они составляли 72,5 % населения, а зажиточному крестьянству (15,4 % населения) принадлежало 70 % земли. Оплата труда батраков была очень низкой: мужчина в Феллинском уезде Эстляндской губернии получал 65 - 90 рублей в год, женщина — 35 - 50 рублей. Положение в других уездах было аналогичным. С такими средствами невозможно было собрать силы на переселение^[7][5].

Часть свободных рабочих рук поглощала растущая промышленность, поэтому в 1880-е годы основную массу переселенцев составили жители Латгалии (Двинский, Режицкий и Люцинский уезды Витебской губернии), где отмена крепостного права произошла в 1861 году, а положение сельского населения было ещё тяжелее, чем в Остзейском крае. Большинство жило впроголодь: хлеба хватало только до Рождества. Поэтому они готовы были за бесценок продать своё имущество (10, 20 и 30 рублей) или даже бросить его, отправляясь на новое место жительства^[5].

Часть переселенцев находила работу на строительстве Транссибирской магистрали, открытой для передвижения в 1894 г.^[5]

Массированное переселение остзейских крестьян обеспокоило помещиков, лишавшихся рабочей силы. По их настоянию лифляндский губернатор 4 февраля 1897 г. в Риге выпустил циркуляр, в котором до сведения населения был доведён приказ министра внутренних дел принимать самые строгие меры по отношению к самовольным переселенцам и не давать им земли в Сибири, под предлогом истощением ресурса свободных земель. Это вынудило некоторых беглецов, не получивших работы и средств к существованию на новом месте, вернуться на родину^[5].

По инициативе тобольского губернатора Л. М. Князева во второй половине 1897 года было проведено исследование быта переселенцев из Полтавской, Черниговской, Харьковской, Ковенской, Гродненской, Витебской, Смоленской, Воронежской, Курской, Орловской и Пензенской губерний, водворенных в Тобольской губернии, выполненное старшим чиновником особых поручений Н. Новомбергским в 84 населённых пунктах Ишимского и Тюкалинского округов, с целью исследовать влияние правительственных ссуд на их благоустройство в новых природных и климатических условиях. В нём отмечалось, что рост населения России превышает рост размеров крестьянской собственности: если первый с момента организации в 1882 году Крестьянского поземельного банка составлял свыше одного процента в год, то второй — лишь 0,13 %, и созданный банк не смог решить проблему финансирования покупки земли. Вследствие этого цена земли возрастает, а раздробленность земельных наделов увеличивается из-за деления имеющихся на всё большее количество душ. Обследованием было установлено, что у переселенцев в Ишимском районе на их родине было только по 2,5 десятины пахотной земли на двор, а в Тюкалинском — по две, так что собственного хлеба им хватало до Филипповского поста, редко до Пасхи. В этих условиях под запашку идут луга, уменьшается количество домашнего скота, который нечем кормить, с ним и урожайность почвы. Из-за массовой запашки также возникают засухи и уменьшается сток рек. Среди новосёлов Тобольской губернии четверть на родине не имели лошадей, треть — коров^[8].

Не имея возможности купить землю, крестьяне брали её в аренду на кабальных условиях (например, за половину урожая, денежную оплату или обязательство отработать на арендодателя 5 дней в неделю). Число арендующих хозяйств в разных местностях составляло от 50 % до 85 % дворов. Поэтому в путь за землёй люди отправляются из нужды, а добравшись до места, вынуждены осваиваться, так как вернуться им некуда и не на что: каждая семья тратит на дорогу 50-60 рублей^[8].

В 1900-1904 гг. из Лифляндской губернии (Валкского, Венденского и Рижского уездов латышской части и Юрьевского и Верроского в эстонской) в Сибирь переехали 3075 человек, из Курляндской (Дундагского, Илукстского и Гробиньского уездов) - 390^[9].

Столыпинский указ от 9 ноября 1906 года, разрешивший крестьянам выход из общины, вызвал новую волну добровольного переселения людей из западных губерний в глубину России, в том числе в Сибирь^[10]. В 1907-1909 гг. из Лифляндской губернии в Сибирь (Тобольская, Томская и Енисейская губернии) направился 5041 человек, из Курляндской - 1196^[9].

В 1900-1909 гг. в России возникло 102 латышских колонии, из которых 39 (38,2%) было в Сибири, а самой большой стала Латышская деревня (Latviešu ciems) в окрестностях Томска^[5].

В первое десятилетие XX в. высшей точки достигла и миграция эстонцев, создавших в России 75 колоний, в том числе 44 (58,7%) сибирских. А. Ниголь считал, что эстонцы после революции 1905 года и карательных экспедиций окончательно потеряли надежду на обретение «земли и воли», уезжая в Вологодскую губернию и Сибирь^[11].

В 1850—1859 гг. в России было основано 5, а в следующее десятилетие — 40 латышских колоний^[5].

В 1860-х гг. были также основаны 25 эстонских колоний (вместе с русскими деревнями, куда вселились латыши и эстонцы). Однако А. Вассар считает, что число крестьян, фактически переселившихся в 1855—1863 гг. из Эстонии во внутренние губернии России, из-за различных трудностей составило лишь 0,3-0,8 % от численности сельского населения Эстонии^[5].

В 1860—1870 гг. переселенцы направлялись в основном в Европейскую Россию. Одним из организаторов процесса стал лидер младолатышей К. Валдемар: при его посредничестве в 1863—1865 гг. из Курляндии в Новгородскую губернию переселилось 1542 крестьянина (51,8 % претендентов)^[5].

В этот же период отдельные латышские поселения появились в Витебской, Могилевской, Воронежской губерниях и на Кубани^[5].

Тобольский губернский лютеранский пастор Ф. В. Мейер и президент Евангелическо-лютеранской консистории барон Е. Ф. Мейендорф во второй половине XIX века ходатайствовали о создании поселений для лютеранских переселенцев. 29 сентября 1859 г. Ф. В. Мейер доложил генерал-губернатору Западной Сибири Г. Х. Гасфорду, что выбрал местом для лютеранской колонии может быть Еланская волость Тюкалинского уезда на левом берегу реки Оми в 80-100 верстах к востоку от Омска, в 150—200 верстах к юго-востоку от Рыжково, с хорошими полями и густым смешанным лесом. Ф. В. Мейер предполагал заложить три деревни — эстонскую, финскую и латышскую, а возникло в 1861 г. четыре: эстонцы назвали деревню Вирукула, латыши — Рига, шведы и финны из Финляндии — Гельсингфорс, а ижорцы и финны из Ингерманландии — Нарва. К 1864 г. там уже проживали 25, 25, 44 и 18 семейств соответственно^[5].

Переселенцы из Латгалии в 1893 г. основали деревню Латышево, в 1896 г. — Плетнёво, или Елизаветино^[5].

В 1897 г. в Сибири уже проживало 6768 латышей и 4082 эстонца, из них в Тобольской губернии 3283 латыша (48,5% от всех сибирских) и 2047 эстонцев (50,1 %)^[5].

В 1896—1900 гг. через Челябинск в Сибирь проследовало более 43 тыс. поселенцев и ходоков из Витебской губернии, преимущественно латгальцев, основавших в районах Минусинска, Красноярска, Томска, Барабинска и Ачинска немало колоний, основанных переселенцами из Латгалии. Латгальцы уходили в Сибирь не только семьями, но и целыми деревнями. Некоторые продавали усадьбу и землю по 10, 20 и 30 руб., а другие просто бросали ее.

С 1850 г. до начала XX в. из Остзейского края во внутренние губернии России и в Сибирь переселилось 300 тыс. чел. (15,5 % населения края). Переписью 1897 г. в этих губерниях учтено свыше 102 тыс. латышей, или 7,1 % латышского населения Российской империи^[12] и 110 тыс. эстонцев (11 % эстонского населения империи) от общего числа эстонцев)^[13].