Вецаки — рижский микрорайон, находящийся на территории Зиемельского предместья. Фактически граничит с микрорайоном Вецмилгравис. Приобрёл известность с конца XIX века в среде рижских бюргеров как купальный курорт.

Рыбацкий посёлок на этом участке городской территории был известен уже с XVII века, тогда впервые было упомянуто данное название. Считается, что оно происходит от смешения (контаминации) латышского vecs (старый) и ливского aken (устье), так как поселение формировалось на участке, где некогда пролегало старое устье реки Даугавы. По вульгарной версии, появившейся позже (она не соответствует действительности), поселение названо по слову vecaki (родители), однако это предположение ничем не мотивировано.

Фактически район является самым северным, а курортным он стал после вмешательства в его судьбу известного лифляндца, латыша Августа Домбровского, политического и общественного деятеля второй половины XIX века. Этот человек в 1904 году основал Именно он в 1897 году решил совершить ознакомительную поездку на север губернской столицы. Он ставил перед собой задачу обустроить небольшую курортную зону в черте Риги, до которой удобно было бы добраться (Рижский штранд был несколько отдалён, особенно для ленивых). Между прочим, ещё к началу девятнадцатого века старое русло совершенно обмелело и было перекрыто дамбами. Таким образом, Август Домбровский, ратовавший за общее благоустройство городской рекреации, активно взялся за дело, и уже в следующем, 1898 году благодаря стараниям перуспевающего латышского предпринимателя Домбровского, кстати, владельца фабрики и лесопильни, периферийный посёлок с полуразвалившимися домами превратился в элегантный курортный пункт, вполне конкурентоспособный даже в сравнении с Рижским взморьем. В 1899 году была построена первая дача, что стало свидетельством высокого уровня. В 1914 году в посёлке насчитывалось 105 летних рекреационных домов, а также хорошо обустроенная спасательная станция. Тем не менее беспощадная Первая мировая война внесла свои жестокие коррективы - фактически все дома сгорели и в Вецаки после окончания военных действий не осталось ни одного нетронутого пожаром здания.

Уже в период диктатуры Карлиса Ульманиса 1937 году в курортном посёлке насчитывалось более 120 летних дач и даже 9 зимних домиков. 4 декабря 1937года в Вецаки началось активное строительство новой железнодорожной ветки Рига-Руйиена, на пересечении которой посёлок находимтся в настоящий момент, что также повлияло на развитие инфраструктуры микрорайона-курорта.

Место добротно представлено в латышской литературе. Вецаки 1933 - 34 годов в буквальном смысле воспеты изветным латышским писателем Вилисом Лацисом в его программном романе «Сын рыбака». В книге присутствует много увлекательных пейзажных описаний, а также автор даёт подробную красочную характеристику образа жизни обитателей рижского рыбацкого посёлка.

Уже в период советской Латвии 16 ноября 1957 года был электрифицирован один из железнодорожных путей. Уже через короткое время успешно прошла электрификация следующего, второго пути.

7 мая 1949 года Вецаки были официально включены в состав Риги; 7 сентября 1960 года жители другой части посёлка получили право именоваться рижанами.

Александр Янович Чак (27 октября 1901 года, Рига — 8 февраля 1950 года, Рига) — латышский поэт, основатель национальной урбанистической лирики, экспериментатор в области стихосложения.

Александр Чак родился в семье портного Яниса Чадарайниса в Риге, на улице Блауманя, 9. Семья Чака жила сравни тельно богато, однако на начальном этапе им приходилось часто менять квартиры, и уже вскоре семья переехала на улицу Гертрудес, 57, где маленький Чак провёл свои ранние детские годы. Уже в 1906 году семья пеереезжает во второй раз и поселяется в доме по улице Бруниниеку 44/46. В девятилетнем возрасте Чак поступает в гимназию Паулины Стабуши (располагалась на улице Кр. Барона,11, где получает начальное образование и которую заканчивает в 1911 году. Далее семья Чаков поселяется на улице Лачплеша, 47, в квартире 2. Вскоре наступает важный период в жизни Чака, в который происходит его становление и формирование его юношеского мировоззрения. Речь идет о поступленииЧака в популярную и высоко котируемую в те времена в пределах губернии Рижскую Александровскую гимназию, которую не заканчивает к сроку в связи с наступлением военных действий. Убегая от линии фронта, семья эвакуируется в Эстонию, в небольшой и относительно спокойный город Выру с надеждой переждать самый бурный период Первой мировой войны.Через два года школу, которую посещал Чак, эвакуируют в Саранск, расположенный в Пензенской губернии, и будущий поэт вынужден «догонять» свое учебное заведение. С 1918 года Чак успешно поступает на медицинский факультет Московского университета, и с сентября 1919 по май 1921 года проживает в Пензе. В 1919 году Чак совершает поступок, который можно условно охарактеризовеать как «побег», хотя по существу его демарш был направлен на поддержание Красной армии, которой он горячо сочувствовал. Чак исполнял обязанности ассистента медика в Пензенской больнице в условиях военного времени (работал в военном госпитале на ее территории). В августе 1920 года, после того, как улеглись революционные страсти, и Латвия обретает независимость при горячей поддержке правительсств государств Антанты, а инициатива Бермондта-Авалова П. Р.— фон дер Гольца проваливается, равно как и устремление красных стрелков, произошло возвращение родителей Чака на родину. Сам Чак, увлекшийся идеями большевиков, официально оформляет свои идеологические симпатии и вступает в ряды Коммунистической партии в рамках партийной организации Пензенского 25 пехотного резервного полка (15 ноября 1920 года). Как раз в начале 20-ых Чак начинает заниматься партийной деятельностью — исполняет обязанности писаря полкового штаба, а затем и культорга полкового лазарета. В январе 1921 года молодого коммуниста отправляют в партийную школу Пензенской губернии.

Пушкинский лицей (Рига) — среднее учебное заведение в Риге. Судмалис Имант Янович (18 марта 1916 года, Венден, ныне Цесис — 25 мая 1944 года, Рига) — латвийский партизан, герой Великой Отечественной войны, один из организаторов и участников Движения Сопротивления на территориях Латвии и Белоруссии, оккупированных немецкой армией, герой Советского Союза (посмертно).

Георг Август Швейнфурт (29 декабря 1836 года, Рига — 19 августа 1925 года, Мюнхен) — путешественник и первооткрыватель, исследователь новых земель на африканском континенте, естествоиспытатель и ботаник.

Петербург — гостиница в Риге, пользовавшаяся большой популярностью у рижан и у приезжих; являлась свеого рода «лицевой» гостиницей города.

Строительство гостиницы «Петербург» началось в период реконструкции комплекса Рижского замка, которые производились под руководством известного мастера реставрационных работ Пётр Иванович Бок, который получил заказ на выполнение масштабных работ по тотальной реконструкции резиденции генерал-губернатора Юрия Броуна. В Ригу архитектор прибыл 31 марта 1783 года. В ходе работ необходимо было расчистить пространство возле замка, избавившись от «неэстетичных» жилых построек, в большинстве своем, деревянных, располагавшихся по периметру дворцового комплекса. Эти строения появтились на месте старого городского рва Работы по сносу были успешно произведены к 1783 году, а домовладелец получил 37000 рублей в качестве компенсации. Так оформилась рижская Замковая площадь, а на свободном пространстве возникли сразу два важных общественных здания: Петровский императорский лицей, первоначально известный как Школа Каролина, и гостиница «Петербург». После окончания реставрационных работ, которые курировала лично Екатерина Вторая в 1788 году гостиница стала обретать известность среди путешественников различных профессий и родов деятельности.

Уже в 1789 году, 31 мая, из Санкт-Петербурга в Ригу прибыл русский писатель Николай Карамзин, остановившийся в этой гостинице и пробывший в ней ровно 1 день. В то же время летом 1789 года в лечебно-развлекательных целях в Ригу отправляется и Денис Фонвизин, который также предпочитает сделать остановку в гостинице «Петербург»,получив предварительные отзывы о высоком качестве обслуживания в гостинице. Ее основынм приемуществом являлось удобное «церемониальное» расположение — аккурат перед официальной рабочей резиденцией рижских генерал-губренаторов, что предопределяло ее высокий статус и громкую славу. Уже в 1799 году в гостинице буквально на день останавливается фельдмаршал [[Суворов, Александр Васильевич|Александр Васильевич Суворов], совершавший маршрут в Италию через прибалтийские территории. В этой же гостинице однажды останавливается известный поэт, член литературной группировки «Арзамас» Василий Львович Пушкин, высоко оценивший гостиничный сервис.

В 1852 году был осуществлен проект перестройки и обновления здания гостиницы. И далее она продолжила привлекать своим «высоким» местоорасположением и не слишком фешенебельным антуражем, хотя и была предназначена для более обеспеченнных приезжих. Тем не менее в условиях растущей конкуренции (появление и быстрое развитие гостиниц со схожей концепцией, таких как «Централь», «Франкфурт-на-Майне» следовало играть на понижении цен, чем и занялось руководство «передовой» гостиницы города.

В этой гостинице, 11 августа 1920 года был подписан исторический для Латвии Рижский мирный договор, который предполагал невмешательство Латвии в белогвардейское движение внутри России, вместе с тем страна получала шанс заручиться дипломатическим признанием со стороны России и получить определённые финансовые и территориальные льготы. Этот договор происходил в несколько скандальной внутридипломатической атмосфере и явно противоречил тайным желания представителям государств Антанты. Следующий, возможно, более известный мирный договор РСФСР с Польшей и Украиной был провозглашен и подписан в рижском Доме Черноголовых. Во время торжественного заседания советскую сторону представлял возглавлявший делегацию Киров, а, в частности, со стороны Украины присутствовал видный деятель национального футуризма Михаил Семенко, оставивший несколько новаторских по содержанию лирических «зарисовок» рижского городского пейзажа.

В 1934 году из европейского турне через любимую Ригу на родину возвращается певец Леонид Витальевич Собинов и останавливается в гостинице «Петербург». Утром 14 октября по Риге разлетаются вести о его безвременной кончине. О смерти испонгителя рано утром сообщила его жена, Нина Ивановна Мухина-Собинова.

В 1939 году, после вторжения Италии в королевство Албанию в рамках агрессивной милитаристской политики ирредентизма, новые силы вынуждают короля страны Ахмета Зогу срочно бежать из страны и искать политического убежища. После некоторого периода пребывания в Греции Черчилльсоглашаетя «подставить крыло» изгнанному монарху, но перед этим на несколько месяцев Зогу вынужден был остановиться в Риге. Сперва было приняторешение разместить коронованного изгнаннника в гостинице «Рим», однако Зогу усмотрел в предложении политическую невежливость и попросился в «Петербург», где разместился вместе с тремя дочерьми. Семья свергнутого правителя Албании общалась с персоналом на французском языке — существует романтическая история, связанная с невинной влюбленностью швейцара гостиницы Бруно в младшую дочь монарха.

В настоящий момент гостиница не функционирует, однако историческое здание сохранилось: на данный момент в нем расположены частные фирмы и государственные предприятия. Относительно дальнейшей судьбы здания, которое нуждается в реставрации (будет ли восстновлена гостиница или размещены памятные таблички с именами известных постояльцев) мало что можно сказать однозначно.

В 1869 году Георг Швейнфурт получил задание от Берлинской АН заняться подробным изучением бассейна реки Бахр-эль-Газаль. С этой целью было снаряжено новое путешествие. Швейнфурт отправился в экспедицию, ставившую перед собой как георгафические, так и ботанические цели — необходимо было осуществить широкомасштабное исследование растительности в местности, а также определить значение западных притоков Нила, которые соединялись в реку Бахр-эль-Газаль. В общем, следовало заняться подробной разработкой всех водоемов, формировавших нильскую акваторию. Из Хартума, прибыл к рекам Джур, основательно исследовал ее дульту, затем обратился к изучению реки Тондж. В итоге Швейнфурту удалось обнарудить истоки реки Джур, а также досконально исследовать реку Вау.В ходе экспедиционных поисков речных дельт, проходивших по пространству акваторий рек Нил — Конго 19 марта 1870 году ученый обнаружил доселе неизвестную реку Уэлле, открытием и научным описанием которой он прославился. Также Швейнфурт отметился на этнографической стезе; во всяком случае его считают первооткрывателем для Европы новых народов, в существовании которых не верили некоторые современные Швейнфурту этнографы. Посетив области Дьор и Бонго, Швейнфурт буквально набрел на небольшое племя акка, в официальной европейской этнографии считавшееся полулегендарным. Путешественник прошел через области Динка и Бонго, исследуя территорию проживания практически до Швейнфурта не изученной в этнографическом аспекте народности азанде — так называемую страну Ньям-Ньям.Однако, впервые столкнувшись с представителями азанде, Швейнфурт не усомнился в том, что это племя практикует каннибализм, беглым взглядом изучив их внешний вид и соответствующую символику: волосы были заплетены в удивительно длинные косы, на шеях красовались ожерелья из зубов недругов, в руках изогнутые сабли и практически непроницаемые щиты. Путешественник постоянно сталкивался со многими походными опасностями, иногда по причине недостаточно подходящей экипированности, иногда из-за стихийных бедствий. Вернувшись в Хартум 21 июля 1871 года (в октябре он уже прибыл для презентации результатов экспедиции в Александрию после долгих странствий, ученый не смог предъявить практически ни одного дневникового листа и ни одного экспоната своей естественной коллекции, в которую входили и предметы экзотического быта азанде и акка. Тем не менее, дневники удалось частично восстановить. Опытные данные, полученные в ходе экспедиции, удалось собрать в сборник «Im Herzen von Africa», где представлено подробное научное описание путешествия. Этот сборник был издан в Лейпциге в 1874 году и сразу был признан настоящим сокровищем среди географических сочинений об африканском континенте. Важным достижением Швейнфурта стало теоретическое определение истока Уэлле, который находился в Синих горах у озера Альберт.

В 1873-74 годах вместе с путешественником Рольфом Швейнфурт отправился в экспедицию в Ливийскую пустыню, где занялся детальным описанием различных видов растений и типов растительности, свойственных для местности. Больше всего внимания им было уделено оазису Эль-Хагре. Он произвел детальную топографическую и ботаническую характеристику этой местности.

В 1874 году ученый посетил Каир по настоянию хедива, который собирал экспедиции, в которых участковал Швейнфурт, проявивший интерес к флоре египетско-аравийской территории. По предложению хедива в 1875 году он основал Египетское Географическое общество, старейшее географическое общество в Африке, которым руководил до момента отбытия из Каира в 1888 году. На территории Египта и на Аравийском полуострове Швейнфурт занимался картографической съемкой, проводил замеры местности и пополнял свою богатую и ценную для науки минералогическую коллекцию. В 1881 году Швейнфурт изучил флору и рельеф острова Сокотору, а позже, в 1888-89 годы отправился в мини-экспедицию в Йемен, где с петрологической позиции исследовал структуру одноименных гор, расположенных в Южной Аравии.

В 1941 году, когда гитлеровская Германия напала на СССР (начало Великой Отечественной войны) Судмалис со своим небольшим отрядом отправился оборонять свой второй родной город — Лиепаю, которая в первые дни войны подверглась массированной бомбардировке люфтваффе. Несмотря на сопротивление, оказанное отрядом под руководством Судмалиса, Лиепаю отстоять все же не удалось — сказалось элементарное неравенство сил атакующей и обороняющейся сторон. Неделю рабочие Лиепаи сдерживали натиск превосходящего по числу противника (см. Оборона Лиепаи 1941). После того, как Лиепая была захвачена, Имант Янович вместе со своими соратниками отправился в Ригу, где основал и возглавил практически первую в истории города подпольную подрывную бригаду, усилия которой были направлены на борьбу с захватчиками.

С конца 1941 года Судмалис становится секретарем партийной организации партизанского сопротивления Латвии, фактически возглавляет латвийский пратизанский спецотряд, с марта 1942 года курирует деятельность латвийской партизанской бригады (см. Партизанское движение Латвии).

Рубеж 1941-42 годов выдался для участников партизанского движения очень сложным, тем не менее, Судмалису удалось поучаствовать в диверсионной деятельности практически во всех уголках Латвии. После множества перипетий отряд И.Судмалиса в мае 1942 года оказался на территории Белоруссии, где слился с другим партизанским отрядом, в опасном приграничном секторе между Себежем, Освеей и Полоцком, где особо свирепствовали захватчики и коллаборационисты. Некоторое время партизаны из команды Судмалиса работали в одной спайке с известным белорусским партизаном И. К. Захаровым, люди которого были дислоцированы в освейских лесах и причиняли серьезный урон позициям захватчиков в окрестных населенных пунктах.

Однажды подпольщики в освейских лесах своевременно получили информацию о том, что по шоссе в «треугольнике» должен проехать генерал, руководивший одной из карательных экспедиций против мирного населений приграничных деревень. Адъютант генерала среагировал на выбежавщих партизан и метнул в них гранату на длинной деревянной ручке. Судмалис, прикрывая отход товарищей, перехватил летевшее взрывное устройство успел забросить ее в автомобиль, в котором удобно расположились представители командования. Гибель настигла всех, находившихся в машине — адъютанта, генерала и водителя. Имант Судмалис не растерялся и буквально вырвал из пламени генеральский дипломат, в котором находились важные фронтовые документы и, уворачиваясь от выстрелов, которые доносились из подоспевших на подмогу трех грузовых автомобилей из генеральского эскорта, скрылся в густом лесу. Иногда таких операций приходилось по 3 — 4 в неделю, если не чаще; за одну из таких вылазок Судмалис удостоился ордена Ленина.

Еще одна из таких вылазок имела место в середине мая 1942, когда партизанский отряд устроил засаду на пути следования другого эскорта из армейских чинов у шоссе Кохановичи — Освея; Судмалис занимался передачей боеприпасов другим партизанам. Он запросил личное оружие у командира отряда и двумя гранатами, брошенными с близкого расстояния, уничтожил 28 карателей; во время отхода партизанской группы Судмалис с ручным пулеметом, взятым у растерявшегося товарища, добил оставшихся в живых гитлеровцев, расправившись практически со всей карательной бригадой.

Вскоре (3 июля 1942 года) Судмалис получил направление в Москву от ЦК КП(б) с целью донести до верхних инстанций информацию о положении дел в прибалтийском секторе и получить новые указания для продолжения подрывной деятельности и координации усилий прибалтийско-белорусских («остландских») партизан. После визита в Москву Судмалис получил назначение на пост руководителя всего Рижского подполья. Уже 14 июля 1942 года, сразу по возвращении из Москвы, Судмалис со сподвижниками осуществили еще одну операцию. В этот раз гитлеровцы (численностью в 2000 человек) напали первыми на подрывную спецбригаду в 149 человек. Партизанскому отряду пришлось незапланированно эвакуироваться из полыхающего села, переправляться через горящий мост, причем Судмалис и несколько соратников до конца оберегали последний бастион, прикрывая отход товарищей — они продолжали стрельбу «с колена», не побоявшись шквального огня немецких орудий, тогда, когда отряд благополучно спасся и отступил. Захватчики потеряли в этом сражении 116 человек убитыми, а отряд продолжил свое существование во главе с Судмалисом. Позже, осенью, руководитель Рижского подполья вместе с боевым товарищем Отомаром Ошкалном, тогда руководителем партизанского отряда «За Советскую Латвию» прорвался из новой засады, устроенной немцами, вглубь территории Латвии, где их отряд осуществил практически неспланированную, спонтанную акцию, нанесшую урон захватчикам. Судмалис вновь должен был прикрывать отступление своего спецотряда и во время прикрытия он трижды отбивал атаки, уничтожив со своей группой в общей сложности 216 человек.

Затем Латвиец под конец 1942 года вернулся в белорусский приграничный треугольник, где продолжил борьбу, которая направлялась другом Иманта, партийным организатором Вилисом Самсонсом. Администраторы Остланды спланировали карательные экспедиции, которые были направлены на борьбу с «партизанской республикой»; борьбу же против них вел в том числе отряд Иманта Судмалиса, участвуя в тяжелых и кровопролитных боях с карателями. В составе иногда 20-30 человек интернациональная освейская партизанская команда атаковала вражеские военные формирования, превосходящие по количеству и зачастую вооруженные до зубов, громила склады и гарнизоны, пускала под откос поезда с продовольствием и армейскими грузами (техническим оснащением). Можно объективно утверждать, что благодаря тандему Судмалиса-Самсонса фашистские армейские части несли частые потери и не могли чувствовать себя так уверенно, как им этого хотелось. Этот дуэт защищал мирное население деревень, расположенных в партизанской зоне, от карательных частей, их отряд, состоявший преимущественно из латышей, в марте 1943 предотвратил разграбление и сожжение белорусской деревни Прошки. 28 человек из их отряда прорвалось через хорошо вооруженный батальон, при этом Судмалис, несмотря на то, что был ранен, демонстрировал личное мужество. Так же поступили члены его гшруппировки. Именно самоотверженность Судмалиса, на которого не раз в подобных ситуациях как будто находила некая «священная ярость», повлияла на то, что маленький отряд не погиб при попытке прорыва. Сам Судмалис любил повторять свое жизненное кредо: «Черт меня не возьмет, а Богу я не нужен», обосновывая свою волшебную «неприкосновенность».

Партизанское движение на территории этого нестабильного для окккупантов приграничного треугольника беспощадно преследовалось, частям сопротивления приходилось постоянно менять дислокацию. Уже в феврале 1943 года, национальные легионы Ваффен СС осуществили кровавую операцию «Зимнее волшебство» под непосредственным «теоретическим» руководством Фридриха Еккельна, уничтожив более 5000 человек в населенных пунктах «треугольника», прикрываясь борьбой с партизанскими формированиями («практически» операцией руководил латышский коллаборационист Волдемар Вайс), а на деле стремясь к обеспечению себя продовольствием, которое могло быть конфисковано у жителей сожженных деревень, а также к повышенным денежным субсидиям со стороны поощряющих структур остландской администрации.

Кстати, Судмалису одновременно с деятельностью в партизанском подполье на территории Белоруссии приходилось участвовать в боях и на территории Латвии — так, в феврале 1943, сложном месяце для партизан (в плане климатических условий), Судмалис организует внезапное нападение на Рундане, который ему удается сровнять с землей, в то же время его группа прорывает кордоны полицаев, захватывает защищенное волостное управление, уносит с собой картотеку отобранных в немецкий плен и в трудовые лагеря, затем успешно присоединяется к ушедшему отряду, отбив пять засад противника, получив при этом ранение. Таких операций, как уже было сказано, можно привести в пример много — каждый раз от маленькой кампании под началом Иманта Яновича во многом зависел исход микробоестолкновения в частности и операции в общем.

Вальтер Цапп (нем. Walter Zapp; 4 сентября 1905 года, Рига, Лифляндская губерния, Российская империя — 15 июля 2003 года, Биннинген, Швейцария — изобреататель самой маленькой и легкой в мире фотокамеры VEF Minox.

Жюльен Поттера (1882 — 1965) — швейцарский конструктор, экспериментатор в области автомобилестроения, работавший в России.

Жюльен Поттера, работавший на бельгийском автомобильном концерне и успевший зарекомендовать себя как инженер с прогрессивным научно-техническим мировоззрением, был приглашен в Ригу представителями завода Руссо-Балт в начале XX века. Молодой специалист был привлечен к конструированию первого сборного отечественного автомобиля совместно с Иваном Фрязиновским и Дмитрием Бондаревым. Им троим принадлежит заслуга в создании первого российского автомобиля, вышедшего под маркой «Руссо-Балт».

Колонна победы (Рига) — памятник архитектуры, один из наиболее значительных и колоритных памятников дореволюционной Риги, пострадавший в ходе эвакуации ценностей накануне Первой мировой войны и до сих пор (на конец 2009 года) не восстановленная.

Вскоре после окончания Отечественной войны рижский генерал-губернатор маркиз Филипо Паулуччиотдает распоряжжения по созданию памятника, который позволил бы увековечить победу в военной кампании против войск захватчика. В день двухлетней годовщины отступления армии Наполеона Бонапарта из Москвы в Риге на Замковой площади состоялась торжественная закладка фундаментального камня будущей колонны, которая должна будет олицетворять саму античную Победу. Историческое событие произошло 10 октября 1814 года, при закладке присутствовал Паулуччи с советниками и выскопопставленные лица края при большом скоплении народа. Периодическое издание «Рижский вестник» зафиксировало церемонию основания памятника:

Годовщина освобождения Москвы, как для России, так и для всей Европы, была днем празднования своего освобождения — сегодня нами отмечена с чувством любви к Отечеству. Рижское купечество решило выразить свою любовь и преданность благословенному монарху тем, чтобы соорудить достойный памятник, который напоминал бы нашему потомству о событиях 1812, 1813, и 1814 годов. Для этой «колонны» из гранита, увенчанной наверху металлической Богиней Победы, на Замковой площади был заложен камень. После торжественного православного богослужения выступил господин старший пастор Бергман с соответствующей речью, произнесенной с чувством. В свинцовый ящик был уложен памятный документ (на русском, немецком, латинском языках) и замурован в основание будущего памятника. Присутствовали высокопоставленные лица (идет перечень их), в том числе господин военный генерал-губернатор маркиз Паулуччи и генерал-фельдмаршал Барклай-де-Толли, который в отдельности замуровал один камень. Множество зрителей окружило площадь, впереди офицерский корпус, затем служащие государственных и городских учреждений. Стояла также группа раненных ветеранов, недавно прибывших из Франции. Внимание и благодарность этим отважным выразилась тем, что им был преподнесен подарок в размере 3500 рублей. С благодарным чувством смогут эти спасители Москвы, с гордостью в будущем взглянуть на сооруженную «Колонну чести», которая напомнит потомству об их геройских поступках во имя спасения, спокойствия и благоденствия России.

Для того, чтобы колонна могла устойчиво располагаться на отведенном для нее месте, необходимо было выполнить ряд укрепляющих работ, так как под колонной некогда проходил рижский ров, там же пролегала поласа фортификационных укреплений, поэтому земля под колонной нуждалась в основательном укреплении, чтобы памятник неожиданно не рухнул через некоторое время после инаугурации. Большинство финансовых обязательств по обеспечению заказа на установку памятника победе взял на себя богатый придворный из Санкт-Петербурга по фамилии Ролл. Именно он обеспечивал изготовителей материалом для «наполнения» колонны те 2 года, в которые велось строительство. Когда колонна была готовы, ее погрузили на судно и отправили в Ригу, однако корабль с драгоценным и дорогостоящим грузом потерпел крушение у берегов Сааремаа, как раз возле курортного города Аренсбурга. Обязанности по подъему утонувшей колонны со дна Балтийского моря взял на себя старший лейтенант фон Рейнике, который руководил подъёмом памятника на берег Даугавы с использованием больших лебёдок. Все прошло успешно, колонна пережила «воду» и подоспела в город как раз к процессу инаугурации памятника, которому суждено было стать символом величия и несокрушимости на целый век вперёд.

Архитектор колонны: Джакомо Кваренги

Автор скульптурного изображения Ники: Орловский, Борис Иванович

Непосредственный «исполнитель» скульптуры из бронзы: мастер-литейщик Екимов

Создатель колонны из гранита: Суханов К. С.

Руководитель строительных работ по установлению колонны перед Рижским замком: Готфрид И. Д.

Общая высота: 15,83 метра.

Вальтер Цапп родился в семье с разными национальными и культурными традициями: его отец, Карл Цапп, был английским подданным, занимался «свободной» торговле и преуспевал на ниве бизнеса, а мать, Эвелина Антонина Ида Бургард, происходила из прибалтийско-немецкого рода. Перед Первой мировой войной семья эвакуируется в Уфу. Полсе окончания военных действий и рповозглашения независимой Латвии семья возвращается на родину в 1921 году. Уже в следующем году молодой техник отправляется в Таллин для прохождения практики в фотомастерской столичного фотографа, где у него созревает идея создания миниатюрной фотокамеры, удобной в обхождении и конкурентоспособной по качеству. Очень быстро молодой человек начинает проявлять заинтересованность в новейших достижениях Эстонии в области фототехники — эта страна считалась передовой в своем регионе по уровню развитости всего, что было связано с фотографированием.

В дальнейшем Цапп переселяется в Нимм, где скоро вокруг него формируется сплоченный коллектив из мастеров своего дело. К нему присоединяется часовщик Ханс Эпнер, точный механик по профессии, а также Карл Индус, оптик, с которыми Цапп принялся за разработку нового фотоаппарата. В Нымме Цапп проживал на улице Валдеку, 29а; его апртаменты за годы проживания превратились в настоящую фотомастерскую изобретателя. Фотоаппарат, который должен был «взорвать» мир профессионалов и любителей, был изобретен в августе 1936 года, и спонсор работ над открытием, хороший друг Цаппа, Рихард Юргенс, высказал мысль о необходимости «продвинуть» перспективное изобретение на международной арене. Один из первых фотографов, которому выпала честь сделать снимки с помощью нового фотоаппарата, Николас Нюландер, предложил название Minox, которое вскоре закрепилось за камерой. Самым сложным теперь было найти то предприятие, взяло бы на себя риск начать серийное производство изобретения. Ответственность за поиск компании, которая согласилась бы, в свою очередь, взять на себя ответственность за выпуск миниатюрного фотоаппарата, взял на себя Рихард Юргенс. В первую очередь Юргенс обратился к немецкому прдприятию «Агфа», которое сперва подавало определенные надежды и казалось «гибким», склонным к техническим инновациям. Однако на практике все оказалось свосем по-другому и группа изобретателей и их меценат получили решительный, ничем не обусловленный отказ директора «Агфы». Тем не менее после этой неудачи выход был найден — Рихард Юргенс попытался обратиться к своему старому приятелю, который занимал пост директора эстонского филиала ВЭФ. И эта попытка в итоге увенчалась успехом. Предложением новаторов производства заинтересовались в Риге, и двое друзей — инженер и его менеджер по финансовой части — получают приглашение посетить город. Директор головного предприятия Теодор Витолс попросил автора продемонстрировать аппарат в действии. Полученный результат удовлетворил директора ВЭФа. Уже 6 октября 1936 года был заключен исторический договор между рижским предприятием и изобретателем, что позволило буквально «с места в карьер» приступить к налаживанию серийного производства миниатюрной фотокамеры под брендом VEF Minox.Во время заключения контракта пришла курьезная новость — директор «Агфы» взвесил все «за» и «против» и прислал приглашение к заключению контракта с его организацией. В этот раз уже ему пришлось смиряться с отказом. Цаппу было предложено возглавить конструкторскую бригаду по серийносму производству фотокамеры. Аккурат к юбилею фотографии, в апреле 1938 года, камера была запущена в серию и увидела свет. Сразу же после рижского «бенефиса» права на серийное производство изобретения приобрели США, Нидерланды, Франция, Бельгия, Канада. В общей сложности за довольно короткий период времени по всему миру распространилось 17000 уникальных аппаратов.

С наступлением Второй мировой войны идеи о создании отдельного завода, в котором бы производились фотокамеры, пришлось временно отложить до лучших времен. Сам Вальтер Цапп вынужден был репатриироваться из Латвии с остальными представителями остзейской диаспоры; процесс репатриации начался еще в 1939-40 годы; но он выехал из Риги в Берлин позже, в марте 1941 года. Вскоре после нацистской оккупации (1 июля 1941 года) немцы проникли на территорию вэфовских цехов, где ими было обнаружено большое количество готовой продукции. Миникамеры «обесценились» до такой степени, что рейхсмаршал Герман Геринг издал приказ выдавать Minox`ы как почетное приложение к Рыцарским крестам. ВЭФ продолжал выпускать камеры до 1944 года. В связи с прекращением производства давний компаньон Цаппа Рихард Юргенс также отправился в Берлин, где ими была основана собственная фирма «Мinox Gmbh wetzlar». В этому времени по всему миру имели хождение более 3600000 фотокамер уникальной конструкции. Однако по одной из версий, изобретатель и предприниматель вскоре были вынуждены разойтись навсегда: Юргенс реформировал правление новой фирмы и Цапп не получил места в компании Юргенса. Это повлияло на его спешный отъезд в Швейцарию и на разрыв отношений с партнером; в Швейцарии же Вальтер Цапп основал свое конструкторское бюро, которое было ориентировано на выполнение индивидуальных заказов.

В день своего рождения, 4 сентября 2001 года Вальтер Цапп посетил родной город, где председатель сената Академии Наук академик Янис Страдиньш вручил уроженцу Риги почетную степень доктора наук.

Вальтер Цапп умер у себя дома в 2003 году.

• Длина-высота-ширина: 17×27×80 мм
• Фактический диапазон: от 20 см до бесконечности
• Масса: 125 г
• Размер пленки: 9,5 мм
• Негатив: 8×11 мм

В Риге между тем сложились практически невыносимые условия для функционирования очагов партизанского сопротивления, весь город был фактически оцеплен военными силами, в нем работали нанятые провокаторы и предатели. За сравнительно короткий период Имант Судмалис наладил связь с иногородными подпольными подрывными организациями, «усовершенствовал» контакт с освейской бригадой, его подпольная организация работает без остановки. Одним из самых известных диверсионных актов, осуществленных деятелями антифашистского подполья Судмалиса была организация взрыва на площади 17 июня (ныне Домская площадь), который произошел 13 ноября 1943 года аккурат за несколько минут перед началом организованного немецкими властями «митинга протеста» против пакета мер, принятых после московского совещания глав МИДов стран-союзников. На митинге должны были пристуствовать высокопоставленные члены городской и краевой администрации — некоторые из них участвовали в митинге в последний раз, другим удалось избежать гибели. Показное мероприятие было сорвано, разгорелся скандал, администраторы края не на шутку перепугались, но в тоже время начали вести свою работу по вербовке потенциально полезных элементов, которые были бы способны снабдить нужной информацией о местонахождении подпольных штабов. Их число, благодаря усилиям Судмалиса, постояно увеличивалось как в Риге, так и в ее окрестностях. Помимо тайного поиска способов разоблачения разветвленной подпольной организации борцов с оккупантским режимом, гителровцы открыто назначили за голову неутомимого Иманта награду в 30 тысяч рейхсмарок.

Пока же сам Имант Судмалис занялся поисками явочных квартир, которые увенчались успехом; он же открыл безопасную базу для дислокации горкома партии, другую квартиру он оборудовал под будущего типографский штаб, в котором задумал печатать агитки, которые призывали бы к борьбе с захватчиками, к саботажу на промышленных предприятиях, к организации акций насильственного и ненасильственного сопротивления по городу и окрестностям. С этими целями он снова посетил освейских партизан, договорился с ними о передаче портативной типографии и переговорного устройства, связался с радистом. Однако непроверенный радист оказался «идейным» предателем, работавшим полгода на абвер; он «навел» гитлеровцев на партизан, рассказав им о предстоящей встрече с руководителем антифашистского горкома. Именно в момент встречи радист сдал Судмалиса с товарищами, когда те возварщались из Белоруссии в Ригу с полученной портативной типографией. Судмалис был предупрежден о готовящейся измене, однако он предпочел прибыть в Ригу и быть схваченным, поскольку только в Риге ему открывалась возможность оповестить товарищей о предательстве. Почти неделю Судмалису удавалось путать следы полицаев, но в итоге ему удалось предупредить всех своих товарищей. Но все-таки в результате долгого сидения на хвосте и еще одного предательства неизвестного доносчика гитлеровские вооруженные подразделения 18 февраля 1944 года арестовали нескольких участников команды Судмалиса и подвергли их жестоким пыткам на территории печально известной Центральной тюрьмы, где постоянно устраивались жестокие суды над спасителями латвийских евреев (например, над Анной Альмой Поле в октябре 1944) и над всеми участниками латвийского сопротивления, которым не посчастливилось попасть в руки к гитлеровцам. Имант Судмалис успел передать за пределы тюрьмы сообщение через «своего человека», в которой он предупредил членов антифашистского подполья о свершившемся предательстве. В конце концов Имант Судмалис, проявивший мужество и не сломленный «стилем» застеночных допросов, 25 мая 1944 года был повешен шуцманами как один из координаторов партизанского движения в оккупированной Латвии. За несколько дней перед смертью он передал на волю еще одно сообщение — на сей раз пронзительную, но тем не менее жизнеутверждающую по своему содержанию записку: «Через несколько часов приведут в исполнение смертный приговор… Я оглянулся на пройденный путь, и не в чем мне себя упрекнуть: в эти решающие для человечества дни я был человеком и борцом. Лишь бы будущее было лучше и счастливее! Оно должно быть таким! Понапрасну не может быть пролито столько крови…». Таковы были последние слова этого без преувеличения героя, который положил жизнь на алтарь своей родины и ради правого дела мог действовать в одиночку, прикрывая своих товарищей, умея это делать так, как мало кто другой.

23 октября 1957 года награда все же нашла своего героя; помимо посмертного награждения 2 орденами Ленина, Судмалис также посмертно удостоился высокого звания героя Советского Союза.

Абрам (Абрахам) Кунце (Кунц; Кюнц) — полулегендарный изобретатель Рижского черного бальзама, рижский дрогист

Известно, что Рижский бальзам был изобретен в середине XVIII века на территории Российской империи, хотя в то же время Кунце воспользовался популярным еще в XVII веке водочным настоем из лекарственных трав ,которым пользовались немецкие дрогисты для лечение различных заболеваний, в основном, связанных с переохлаждением или отравлением. Это средство выполняло функцию универсального и незаменимого анальгетика. В настоящий момент первоначальный рецепт не раскрывается, хотя можно предположить, какие ингредиенты входят в его состав; известно, что их всего 25.

Существует множество версий о том, выходцем из какой страны был Абрам Кунце. Во всяком случае, предполагается, что он прибыл в Россию в первой половине 40-ых годов XVIII века из Германии или из Польши,а первоначально его профессия была книгопродавец. В этот же период с лёгкой руки императрицы Елизаветы Петровны городское управление издает ряд мер, касающихся деятелей аптекарей и изготовителей снадобий — эти правила определяли стоимость лекарственных препаратов, а также регламентировали количественные нормы реализации товаров (в том числе и спирта, продажа которого была прерогативой фармацевтов). Абрам Кунце также вынужден подчиниться законам по регламентации деятельности аптекарей. Аптека середины восемнадцатого века — абсолютно универсальное место, где производились хирургические операции, где человек мог просто побриться, выпить оздоровительного сиропа, приобрести лекарственную настойку, выбор которой был практически неограниченным: можно упомянуть, что в аптекарском уставе 1685 года упоминались 306 лекарственных растений, а также 62 сорта консервов и 55 сортов конфет. Уже в 1762 году Кунце, заботившийся об успешности своего фармацевтического проекта, создал посвященное изобретенному им продукту рекламное объявление следующего содеражния:

Он полезен в различных случаях как от лихорадки, желудочных колик, зубной и головной боли, ожогов, обморожений и вывихов, так и при опухолях, ядовитых укусах, переломах рук и ног, особенно при закрытых, колотых и рубленых ранениях. Опаснейшие ранения он излечивает за пять, самое большее за шесть дней

.

Бальзам распрстранялся вполне легальным демократическим способом за приемлемую цену: по 2 талера за 1 штоф в доме носильщика соли Валта, который располагался у не сохранившихся до наших дней Карловых ворот. Продавал целебную жидкость сам Кунце, приспособившийся зарабатывать деньги на своем полезном изобретении, хотя тогда еще оно было одним из многих подобных. Поэтому бизнес Кунце до поры до времени не процветал. Бальзам распространялся в емкостях в 1,2 литра, что позволяет предположить, что снадобье представляло собой нечто промежуточное между лекарственным средстовм и горячительным напитком.

Вскоре в судьбе производителя травяного лечебного напитка с «законспирированным» рецептом происходит важное событие: в Ригу приезжает новая государыня императрица Екатерина II в целях ознакомительной поездки с ностальгическим оттенком. Рига была перввым городом России, который встречал Екатерину Вторую в 14-летнем возрасте, когда та направлялась из княжества Анхальт-Цербст как племянница Елизаветы Петровын и как наследница российского престола. Императрица намеревалась реформировать городское управление, которое в «просвещенном» веке еще основывалось на средневековых стереотипах и феодально-аристократических традициях. Именно во время остановки в доме одного ратмана она испытала серьезные боли в животе (или резкую головную боль?). В любом случае, императрица столкнулась со внезапными проблемами со здоровьем, и ее лечащий врач англичанин Рожерсон не мог оказать ей помощь, хотя был использован весь спектр лекарственных средств, находившихся в походной аптечке. Тогда же бальзам Кунце оказался востребован, и судьба аптекаря, который предложил свою помощь Рожерсону, повисла на волоске. Императрица благополучно поправилась и оставила о чудодейственном «эликсире» хвалебный отзыв, который послужил безупречной рекламой в условиях тогдашней ожесточенной конкуренции между аптекарями, работавшими в большом количестве в Риге.

Уже позже, в 1789 году, Екатерина Вторая вспомнила о своем рижском спасителе, который испытывал трудности, связанные с битвами конкурентов за лекарственный рынок, и даровала дрогисту важную привилегию изготовлять напиток крепостью всего в 16 градусов. Этот рецепт и стал основным кунцевским рецептом, в то время как остальные его разновидности «разошлись» по десятку фармацевтических обществ, которые контролировали немецкие предприниматели.» К тому времени был разожжен спор о монополии на целебный черный бальзам, который спровоцировал как судебную тяжбу, так и большое количество кляуз, поданных Екатерине и высшим судебным инстанциям страны. В качестве оппонента немецким фармацевтическим компаниям того времени выступил русский предприниматель Сергей Лелюхин. Сперва конкурент кунцевской семьи попыытался заняться реализацией напитка в корчмах, однако вскоре был вынужден прекартить продажу: вышел закон о запрете торговли бальзамом в увеселительно-развлекательных и питейных заведениях. Тогда предприимчивый торговец открыл собственное производство напитка, не выкупив патент у семьи Кунце, видоизменив его название: вместо «Рижского бальзама» вскоре появился «Рижский белый бальзам», что было хитроумным шагом со стороны бизнесмена. Вскорре спор перешел на новые плоскости: Иван Андреевич Крылов, около 2 лет служивший начальником канцелярии в Риге, получил несколько жалоб от предпринимателей по поводу прав на изготовление чудо-лекарства, в которых акцентировалась тема узурпации бренда конкурентами. «Сражение» за бальзам официально длилось с 1789 до 1807 года, когда появлилась и «желтая» его разновидность (цвет возникал, когда к классическим ингредиентам добавляли шафран и имбирь. Сам бренд «Рижский черный бальзам» возник лишь в середине девятнадцатого века.

Немецкие фармацевты не сдались так просто и добились удивительно изящного разрешения: Лелюхин, дела котрого со временем пошли в гору, приобрел, казалось бы, выгодное право торговать бользамом по всей России, тогда как немцам «была оставлена» «незначительная» Лифляндия, что не могло устраивать семью Лелюхина, который боролся за обладание именно местным рынком сбыта. В эпоху Наполеоновских войн потребность в согревающем и оздоровляющем напитке резко возросла у участников военных действий; пользовались спросом оригинальные компрессы на основе рижскорго бальзама и уксуса, которые, как свидетельствуют современники, помоглаи при колото-резаных ранах, способствовали их скорейшему заживлению.

1860 год принес кунцевскому изобретению почетную первую премию на торгово-промышленной выставке в Санкт-Петербурге; сразу после этого за ним закрепилось брендовое наименование «Рижский черный бюальзам». Из апетк напиток перекоччевал в винные магазины и стал распространяться уже как чистый алкогольный напиток, а его целебные свойства стали восприниматься как нечто факультативное.

Дата смерти самого Абрама Кунце неизвестна.

В советское время в парке Коммунару в 1960 году был установлен памятник герою ЛССР Иманту Яновичу Судмалису, его именем была названа улица в Старой Риге. После провозглашения второй независимости улице было возвращено историческое название Грешная.

Шервинский, Владимир Максимович (23 мая 1894 года, Рига — 6 ноября, 1975 года, там же) — русский архитектор довоенной Латвии, синоидальный архитектор, член Экзаршего управления Псковской православной миссии в годы Великой отечественнорй войны.

Старший представитель семьи Шервинских уже зарекомендовал себя в Лифляндии как талантливый архитектор. Макс Шервинский считается одним из провозвестников модного в 70-ые — 80-ые годы 20 века в Европе модерна; также он занимал пост директора Рижского ремесленного училища, и именно Шервинский-старший со своими подмастерьями подготовил сорок эпатажных павильонов для экспонатов индустриально-ремесленной выставки на Эспланаде в 1901 году, приуроченной к семисотлетию города, использовав в архитектонике и украшении непривычный для рижан модерн. Это событие стало занковым, как в архитектурном, так и в промышленном плане и сыграло весьма конструктивную роль в общем развитии столицы Лифляндии, так как повлияло на уровень дотаций, выделенных финансовым ведомством России для благоустройства края.

Мейнхард фон Геркан (3 января 1935 года, Юрмала, Латвия) — европейский архитектор, дизайнер, планировщик, член Союза архитекторов Германии.

В 1964 году Мейнхард закончил Технический университет Брауншвейг, а в 1974 получил должность профессора этого университета. В 1965 году принял решение о начале частной практики. В 1972 году происходит назначение в Академию Искусств в Гамбурге. С 1982 года Мейнхард является членом попечительского совета Jurgen-Ponto-Stiftung, который располагается во Франкфурте. В 1988 году «география» деятельности фон Геркана расширяется, он получает звание профессора университета Nihon в Токио. А через пять лет, в 1993 году становится профессором университета Pretoria в ЮАР. Далее, в одном и том же 1995 году он становится почетный членом двух организаций, напрямую связанных с архитектурой: American Institute of Architects (США) и мексиканского общества архитекторов (Mexican Architectural Society). В 2000 году архитектор удостоился премии Фрица Шумахера, а во общей сложности Мейнхард является лауреатом более 340 международных конкурсов и обладателем 140 первых премий этих конкурсов. Также Мейнхард — автор многих публикаций на архитектурные и планировочные темы во многих специализованных изданиях как в Германии, так и в других странах.

В Риге, которую Мейнхард знает непонаслышке (он провел детские годы в этом городе)он

Александр Лейтнер (1864 год, Гольдинген Курляндская губерния — 1923 год) — российский инженер, изобретатель, предприниматель, один из пионеров российского автомобилестроения

Александр Лейтнер родился в Курляндии, в прибалтийско-немецкой семье. С ранних лет проявил заинтересованность в новейших европейских разработках в области велосипедостроения. Для того, чтобы подкрепить свой интерес образованием в необходимой сфере, Лейтнер поступил в начале 80-ых годов в реальное училище, которое закончил в 1883. Сразу после окончания учебного заведения отправился получать практический навык в мастерскую Раше, которая располагалась в Риге. Затем, с целью получения необходимого предпринимательского и конструкторского опыта молодой Лейтнер принял решение отправиться в длительное путешествие по основынм центрам велисипедного производства в Европе. В первую очередь Лейтнер «приземлился» на фабрике в городе Лионе, которая на тот момент приобрела славу абсолютного центра французского машиностроения. Сначала Лейтнер пытался получить необходимые знания в области точной механики, изучая теорию изготовления точного электротехнического инструмента, но вскоре начал тяготеть к практической деятельности в инженерном аспекте, которая могла принести ему в будущем ощутимый коммерческий интерес. Именно для этого Лейтнер предпринял новое путешествие в британский индустриальный центр в Ковентри, где увлекся стратегией производства велосипедов. Там он провел столько времени, сколько ему было достаточно для полноценного освоения технологий изготовления велосипедов.

Вернувшись в Ригу, Александр Лейтнер, которому исполнился 21 год, основал на улице Гертрудинской 9 сентября 1886 года предприятие, где наладил на основе полученного за границей предпринимательского и технического опыта первое в истории Российской империи производство велосипедов — эту знаменательную дату можно считать своеобразным днем рождения российского велосипеда. Это произошло аккурат за 10 лет до появления перового автомобиля на улицах лифляндской столицы. Известно, что на фабрике Лейтнера работало всего четыре рабочих, которые под непосредственным руководством инженера вручную изготовили 19 пробных моделей, которые нашли своих покупателей с финансовой пользой для изготовителей. Эта модификация велосипеда в разговорной речи получила название «паук» (по сходству). Переднее колесо было гораздо крупнее заднего и оснащено радиальными спицами. Несмотря на то, что они были сравнительно маломаневренными, по причине чего часто переворачивались на поворотах, эти велосипеды могли развивать довольно привычную скорость. Естественно, эта модель, ставшая вскоер популярной, также получила название «Россия». В год удавалось произвести более 20 единиц, а в 1890 году произошел настоящий сдвиг в производстве, так как фабричное предприятие Лейтнера из маленького помещения на Гертрудинской перебирается в более просторное помещение на Суворовской улице. Спрос на производство универсальных, но индивидуальных средств передвижения резко возрастал, особенно в зажиточной среде столичных бюргеров, что и предопределило расширение велосипедного производства. В 1890 году, уже в новом здании, инженер и предприниматель Лейтнер преобразовывает свою фабрику в крупное предприятие «Россия», где производство приобретает широкий размах: в год появляется более 500 велосипедов. 1895 год для промышленного производства Лейтнера также стал знаковым, так как под его чутким руководством было проведено испытание моторного велосипеда, а число выпускаемых в год велосипедов за пять лет увеличилось до 1500-2000. В этом же году фирма и производство переместилось в специально отстроенное и оборудованное заводское помещение на Александровской улице по адресу 129-131. Теперь на фабрике трудилось более 300 рабочих, в том числе новые силы привлекались благодаря умелой политике увеличения заработной платы. А Александр Лейтнер, проведя испытания моторного велосипеда, судя по всему, немецкого происхождения, проанализировал результаты и пришел к выводу, что век транспортных средств, которые приводятся в действие мускульным усилием человека, уходит в прошлое, а на смену ему приходят средства с полноценными механическими двигателями.

Через четыре года, в 1899, фабрика «Россия» набирает обороты и приступает к производству моторов под маркой своего предприятия, а также производство двух- и трехколесных моторных велосипедов, оснащенных моторами, произведенными на его фабрике. Велосипед Лейтнера удостоился почетной премии на Международной выставке в Глазго, которая произошла в 1901 году. В этом же году фирма Лейтнера представила на суд общественности на Рижской промышленно-ремесленнической выставке в павильонах на территории Эспланады «первый автомобиль, все составные части которого изготовлены в России», как было заявлено в официальном перечне экспонатов. Их производство было начато Лейтнером, тонко чувствовавшим эволюцию запросов публики, еще в 1899 году.Это изделие, в котором импортными были только узлы, было удостоено первой премии и прилагавшейся к ней золотой медали. Всего таких автомобилей увидело свет 7 штук, что было связано с таможенными проблемами, так как финансово выгоднее было перевозить полнокомплектные авто, чем отдельные узлы. А в следующем году фирма «посягнула» на выпуск автомобилей французской модели «De Dion-Bouton» («Де Дион-Бутон»). Вместе с тем Лейтнер постоянно намеревался осуществить план по производству грузовых автомобилей, но вскоре отказался от этой идеи по причине трудоемкости изготовления, но приступил к серийному выпуску мотоциклов в 1903 году. Из этого выпуска сохранился единственный экземпляр, который в свое время реставрировал член Клуба антикварных автомобилей Латвийской ССР Рамба, Ю.. В общем, изделия предприятия Лейтнера пользовались повышенным спросом не только в самой России, но и в странах Европы: Финляндии, Германии, Бельгии, а сам Лейтнер был удачлив в деле своей жизни благодаря своему несомненному предпринимательскому таланту, бесценному умению рассчетливо расходовать заработанные денежные средства и неутомимой тяге ко всевозможным техническим инновациям. В то же время продукция Лейтнера в связи с дорогой себестоимостью и необходимостью компенсации и воспроизводства капитала в 1900-1905 годы страдал от неконкурентоспособности в ценовом плане, так как потребитель имел возможность широкого выбора между иностранными моделями, в избытке заполонившими автомобильный рынок России начала 20 века. Для велосипедов подобная экономическая проблема оказалась практически неактуальной, таким образом, уже к началу Первой мировой войны в год предприятие выдавало на-гора уже около 5000 велосипедов.

Уже в военное время, в период с 1914 по 1918 компания «Лейтнер и Ко» получила от правительства крупным заказ на производство велосипедов (на этом были сконцентрированы все усилия предприятия) и деталей для автомобилей и для авиационных двигателей. В 1915 году в связи с приближением линии фронта и с начавшейся спешной эвакуацией множества промышленных предприятий (таких знаменитых на всю Россию, как «Феникс», «Руссо-Балт», «Мотор»), образовательных учреждений (Рижский политехнический институт и памятников культуры (например,Колонна победы (Рига)), фабрика Лейтнера эмигрировала в Харьков и позже послужила основой для Харьковского велосипедного и авторемонтного заводов.

Пётр Моисеевич Пильский (1876, Орёл — декабрь 1941, Рига) — журналист довоенной Латвии, обозреватель газеты «Сегодня», заведующий её литературным отделом, писатель.

Пильский родился в офицерской семье. С детства его готовили к военной карьере, поэтому в 1886 родители отдали его в Московский кадетский корпус. Следующим этапом стало поступление в Московское Александровское военное училище. В период обучения в кадетском корпусе Пильский пережил серьёзное увлечение литературной деятельностью. В частности, он участвовал во всех мероприятиях с литературным уклоном, которые проводились в кадетском корпусе, часто выступал в дискуссиях, получив репутацию вечного и принципиально непримиримого спорщика. Современники журналиста отмечали, помимо его горячей увлечённости процессом спора, его удивительную осведомлённость в литературной жизни эпохи. Сразу после выпуска из Александровского училища Пильского произвели в офицеры и отправили на службу в Минск, где квартировал 120-ый Серпуховский пехотный полк. Там же Пильский попытался совмещать военную службу и писательскую деятельность.Однако в связи с неожиданным закрытием газеты «Минский листок» Пильский вынужден был временно прекратить своё литературное творчество. В годы Первой мировой Войны Пильский командовал артиллерийскими подразделениями (сперва ротой, затем батальоном) и был серьёзно ранен в правую руку, тем не менее, его успешно вылечили от ранения военные врачи.

В 1901 году Пильский принимает выгодное предложение Леонида Андреева приехать в Москву и начать публиковаться в литературной газете «Курьер». В ходе своих творческих изычканий Пильский оформляет очное знакомство с Куприным в 1902 году. Также он завязывает дружбу с пилотом-передовиком Уточкиным.В будущем, в период независисмой Латвии, будучи журналистом «Сегодня», Пильский оставит любопытные бытовые заметки о своих литературных приятелях. Вместе с Куприным Пильский начал сотрудничать в нескольких газетах Киева, что тоже впоследствии описал в литературном отделе своей газете. О самом Пильском в американском периодическом издании «Новое русское слово» оставил свидетельство Марк Слоним. Вот как он видел Пильского:

Были в нём замашки и привычки богемы, он дневал и ночевал в кафе и ресторанах, обожал разговоры до утра в каком-нибудь литературно-артистическом клубе, любил возбуждение от вина, атмосферу дружбы, споров и ссор, перекрёстный огонь шуток и эпиграмм, игру флирта и влюблений, беспорядок и толчею случайных вечеринок и непринужденных пирушек.

Женой Пильского была преуспевающая русская актриса Елена Кузнецова, и через неё Пильский был связан дружескими отношениями со многими деятелями российской и зарубежной сцены, как Михаил Чехов и Фёдор Шаляпин. Первый профессионально проработал в Риге в начале тридцатых, второй неоднократно наведывался в Ригу с гастролями, так что Пильский часто общался со своими товарищами по искусству. В мае-июле 1917 года, в канун революционных событий, Пильский и Куприн редактировали «Свободную Россию», ежедневник с ярко выраженной антибольшевистской ориентации. После октября 1917 года Пильский возглавил редакцию журнала «Эшафот», который отличался острой сатирической направленностью, поэтому Пильский постоянно осознавал, что идет на определенный риск. Иногда его публицистические экивоки отличались серьёзным вызовом власть придержащим. Например, в статье под провокационным названием «Смирительную рубаху!» Пильский, взяв за основу указ об освобождении всех психически больных из лечебниц Петрограда, выстроил юмористическую классификацию «всех главных проповедников большевизма» (по замечанию Куприна) по типам их сумасшествия и в итоге с присущей ему гротескностью в отображении реалий пришёл к выводу о необходимости их изоляции в бронированные камеры сумасшедших домов «с применением горячительных рубах».

За эту статью, равно как и за многие другие с соответствующим диссидентским содержанием, Пильский был отдан под революционный трибунал, перед которым ему так и не суждено было предстать. После предварительного полугодичного ареста его освободили из камеры при трибунале на поруки коллег-журналистов. Сразу же после выхода из заключения Пильский принял решение удалиться из Петрограда во избежание неприятных последствий. 20 октября 1918 года побег был осуществлён.Таким образом, через три года, проведённых в блужданиях по городам родины и ближнего зарубежья (маршрут странствия Пильского: Москва — родной город Орёл — Киев — Херсон — Одесса — Кишинёв — Польша) Пильскому удалось попасть в Латвию. Эта страна в начале 20-ых отличалась суровой политической линией в отношении мигрантов из Советской России, даже русские, родившиеся и проживавшие в Лифляндской и Курляндской губерниях до провозглашения независимости, должны были проходить процедуру оптации. Пильский был радушно принят латвийской стороной, а именно — пишущей братией русскоязычных периодических изданий, так как за время сотрудничества в «Свободной России» и редактирования «Эшафота» снискал себе славу профессионального журналиста с острым восприятием политической стороны жизни. Через некоторое время его привлёк к сотрудничеству редактор газеты «Сегодня», которая нарабатывала репутацию одного из передовых органов печати в русских эмигрантских кругах. Его работа в газете продолжалась около 20 лет. Пильский отличался журналистской чуткостью и постоянно следил за литературными тенденциями как в сфере русской эмиграции, так и в Советской России, подробно освещая все художественные достижения на обоих фронтах. Он способствовал максимальной открытости газеты к русским литераторам зарубежья, благодаря ему в Риге появилось на свет единственное прижизненное издание прозаических сочинений Юрия Фельзена, автобиографическая повесть Куприна «Купол святого Исаакия Далматского», предисловие к которой написал Пильский. Также он создал предисловия к роману М.А.Булгакова «Белая гвардия» и пьесе «Дни Турбиных». Известна также его книга «Роман с театром», в которой представлены живые литературные портреты театральных деятелей ушедшей дореволюционной эпохи и современных ему актёров и театральных режиссёров. Также он «открыл» для рижской читающей публики поздние прозаические произведения Бунина и позднее эстонское поэтическое творчество Игоря Северянина. Частыми гостями на страницах литературного отдела «Сегодня» были прозаик Иван Шмелёв и поэт Константин Бальмонт.

Рудольф Бангерский (1878, Российская империя) — латвийский генерал, комдив, нацистский коллаборационист в период Великой отечественной войны.

Рудольф Бангерский родился в России и пошёл на службу в российскую императорскую армию. В звании офицера царской армии участвовал боях в русско-японскую войну. Уже к 1917 году Бангерский получил звание полковника. С наступлением Гражданской войны Бангерский выступил на стороне белого движения и примкнул к армии Колчака. В составе его армии Бангерский командовал отдельной дивизией в период с 1918 по 1920 в ходе боевых действий на Дальнем Востоке. Тем не менее дивизии в составе армии подверглись сокрушительному разгрому зимой 1920 года на территории Маньчжурии. В связи с этим остатки подразделения Бангерского спешно отступили в Китай, где фактически прекратили сопротивление.

В декабре 1921 года Бангерский пересекает границу Латвии, ставшей независимой республикой, где его достижения на военном поприще были всем известны. В феврале 1923 года он был назначен командиром Первой курляндской дивизии. В то же время Бангерский совмещал командирский пост со штатской должностью военного министра при разных правительствах: в 1924-1925 годах и в 1926-1928 годах. В первой половине тридцатых годов Бангерский не оставлял свою командирскую деятельность — в его ведении находились различные дивизии, а в 1937 году решил отправиться в отставку, имея звание генерал-майора. В связи с событиями июня 1940 года, после присоединения Латвии к СССР, отставной генерал-майор предпочёл переждать сложный для себя период (он был видной военной фигурой в период диктатуры Ульманиса, что было чревато высылкой в Сибирь, как это произошло, например, с Хуго Розенштерном) на хуторе, занимаясь сельским хозяйством.

После вторжения немецко-фашистский войск генерал в отставке оказался в первых рядах тех, кто начал активно сотрудничать с установившимся оккупационным режимом. С июля 1941 года Бангерский оставил хуторской образ жизни и примкнул к группировке сторонников Ульманиса, сосланного в Казахстан на пост председателя колхоза в советское время. В частности, он выразил готовность сотрудничать с популярным в латышской среде довоенным политическим деятелем Альфредом Валдманисом, занимавшим должность министра финансов. Профашистски настроенная фракция Валдманиса пыталась опередить «перконкрустовцев» во главе с Густавом Целминьшем в деле утверждения своего политического влияния в условиях нового режима. В итоге немецкое военное командование предпочло склониться в сторону представителей военной верхушки и членов партии Крестьянский союз в противовес «перконкрустовцам», что предопределило пост Бангерского. До того, как заступить на новую должность, сделавшую его печально известным, Бангерский работал в департаменте по вопросам юстиции в марионеточном Латвийском самоуправлении при директоре Валдманисе, который официально подчинялся главе Латвийского самоуправления генералу латвийской армии Оскару Данкерсу.

Следующий этап в карьере Бангерского был напрямую связан со своеобразным переделом сфер влияния в Остланде. К началу 1943 года отчетливо наметилась тенденция к укреплению властных полномочий в руках фактического начальника военной администрации Остланда Фридриха Еккельна, который подчинялся непосредственно рейхсфюреру Гиммлеру. В то же время гражданская администрация в лице рейхскомиссара Остланда Лозе отчитывалась перед министром по делам восточных территорий Альфредом Розенбергом, который постепенно утратил долю своего влияния в оккупированной Прибалтике. Таким образом, генеральный комиссар Латвии, прямой подчинённый Лозе, Отто Дрекслер, контролировавший деятельность Латвийского самоуправления, был вынужден лавировать между блефовавшим Гиммлером, обещавшим автономию прибалтам, и сотрудничающей стороной, которая бомбардировала его меморандумами с целью выяснения планов оккупантов по предоставлению автономии латышам. Автономия была обещана Гиммлером взамен на широкомасштабную мобилизацию мужчин призывного возраста для формирования Латышского легиона СС. Ответственность за комплектование легиона нёс Еккельн, объявивший совместную мобилизацию в войска СС и вспомогательные отряды 24 февраля 1943 года. 30 апреля 1943 Бангерский получил назначение на пост генерал-инспектора Латышского легиона СС с некоторой задержкой в два месяца, а до этого 3 марта он получил звание легион-группенфюрера. Военные администраторы проигнорировали своё обещание о том, что командующим легионом станет латыш, так как это назначение стало во многом формальным показетелм участия латышей в управлении воинскими подразделениями. Настоящими командирами 15-ой латышской дивизии СС в составе легиона был немец Ханзен, 2-ой латышской бригады — немец, бригаденфюрер СС фон Шольц, в то время как должность Бангерского во многом была номинальной данью условностям. В его обязанности входил чисто технический учёт и издание различных прокламаций для поддержания боевого духа и апелляций немецкому командованию, в которых формулировались прошения.

Инспекция пополнения войск СС в Остланде для удобства администрирования 4 октября 1943 года вынуждена была создать местную Комиссию войск СС, начальником которой был избран Бангерский. Таким образом, все последующие акции пополнения войск СС проводились с его ведома и закреплялись его подписью.

Бангерский собирал данные о мобилизованных в состав легиона СС, лично ставил подписи под отчётными документами о проведении мобилизации. Так, он упорядочил данные о весеннем призыве, отчитавшись перед начальством о том, что с марта по август 1943 года в войска СС было зачислено 22500 человек, а во вспомогательные структуры в рамках вермахта — 12700 человек, притом что 6000 человек предпочли уклониться от призыва. В сентябре 1943 года Ригу с пропагандистскими целями посетил Гиммлер и встретился с Бангерским. В ходе личной встречи Бангерский получил «клятвенное» заверение в очередной раз, что в благодарность за успешно и оперативно проведённую мобилизацию генеральный комиссариат Латвия может рассчитывать на полновесную автономию. 6 октября 1943 года Бангерский официально обратился по радио к латышам и обнародовал бещание рейхсфюрера, заявив, что «Фюрер сказал, что народ, в котором обнаружилось столько отличных бойцов, не должен оставаться в тени». Вскоре после его пламенного воззвания произошёл показательный конфуз: в периодическом издании «Немецкая газета в Остланде» от имени Бангерского был опубликован повторный призыв к латышам вступать в легион. Автором этой «мистификации» был Еккельн, что вызвало обиду Бангерского, однако вскоре генерал-инспектор сменил гнев на милость, так как Еккельн предложил ему взять на себя все тяготы по проведению осеннего призыва.

20 января 1944 года Бангерский поставил свою подпись под документом о новом призыве в Латышский легион СС лиц 1917 г.р., которые до 17 июня 1940 года являлись подданными Латвия. Заметка об осуществлении очередной мобилизации ради того, чтобы заслужить независимость под контролем рейха, появилась в официозной газете «Тевия», а с решением германской администрации о мобилизации Бангерский ознакомился раньше, проще говоря, был поставлен перед фактом.

Ещё раньше, 3 ноября 1942 года Гиммлер издал во многом показательный указ, согласно которому насильственному угону на работу в Германию из рейхскомиссариата Остланд подлежало «всё излишнее и трудоспособное население в районе действия банд, оккупируемых и прочёсываемых нами». Под обозначением «банды» следовало понимать партизанские отряды и группировки, например, Особый латышский партизанский отряд под командованием Вилиса Самсона, действовавший с ноября 1942 года, и Северолатвийская партизанская бригада под руководством Эзерниека и Рашкевица. Бангерский после совещания с Данкерсом по поводу чрезмерно радикального указа рейхсфюрера выработали общий ответ и попросили гиммлера высылать только те лица, которые проживали на прифронтовой линии и могли быть в скором времени освобождены Красной армией, на что Гиммлер через Еккельна дал добро.

Осенью 1944 года власти Остланда приняли решение о новой мобилизации, так как в ходе летних боёв 15-ая и 19-ая дивизии СС, используемые зачастую в качестве банального «пушечного мяса», потерпели серьёзные потери. Был объявлен призыв лиц 1925-1926 г.р., а лица 1906-1925 г.р., ранее получившие отсрочку от военной службы, должны были явиться на переосвидетельствование в обязательном порядке. В то же время административный аппарат Еккельна озаботился судьбой совсем юных призывников 1927-1928 г.р., которые надлежало зачислять во вспомогательные отряды («хельферов»). Подобные распоряжения также издавались на основании официальных воззваний Рудольфа Бангерского, делавшего всё возможное для привлечения пополнения в легион.

Ранее, 6 июля 1944 года Бангерский направил апелляцию Гиммлеру, в которой выразил недоумение самостоятельной политикой Еккельна, который в большинстве случаев пренебрегал личностью Бангерского, проводя призыв без консультаций с номинальным главой комиссии пополнения. Лето 1944 года в этом отношении стало решающим, стало понятно, кто является настоящим управителем края, единоличным вершителем судеб призывников в легион. За свою бурную деятельность на своём посту Еккельн получил «почётное» прозвище «Остландский диктатор», а Бангерсий с этой поры потерял даже последние остатки самостоятельности в принятии решений.

Принцип Поллианны — психологический феномен, согласно которому люди склонны соглашаться в первую очередь с положительными утверждениями, которые относятся к ним же самим. Это явление имеет много общего с эффектом Барнума, который также может называться эффектом Форера. Этот эффект, получивший название в честь известноо американского циркового антрепренёрпа и шоумена Финеаса Тейлора Барнума, как бы психологически включает в себя принцип Поллианны.

Суть явления Термин был заимствован от названия книги культовой американской детской писательницы Элеанор Портер «Поллианна», вышедшей в свет в 1913 году. В ней была описана ситуация, которая обусловила подробную научную разработку этого психологического явления. Поздние психологически исследования продемонстрировали, что ум человека на бессознательном уровне прямо ориентирован на восприятие исключительно положительных сообщений, как будто касающихся его, равно как и положительно окрашенных обращений в свой адрес. Парадокс же заключается в том, что на уровне деятельности сознания человеческий ум акцентирует внимание на сугубо негативных аспектах (сообещниях, новостях, утверждениях и обращениях с отрицательной характеристикой в свой адрес). Таким образом путём научного наблюдения может быть выявлено прямое противоречие между тенденциями рецептивной деятельности в бессознательном и сознательном планах. Принципом Поллианны психологи именуют именно бессознательный уклон в сторону положительных моментов.

Впервые в психологической сфере научного знания концепция принципа Поллианны была описана в 1978 году психологами Матлином и Стангом, которые обратились к архетипическому литературному образу девушки Поллианны, главной героини романа Элеанор Портер, которая отличалась специфической формой оптимистического мировоззрения, приучив себя (точнее, своё сознание) к радости и восторгу по поводу каждого негативного события, которое происходило в её жизни. При этом эта радость всегда оказывалась аргументированной на словах - девушка всегда находила весомые доводы, которые в аспекте интерпретации превращали негативное событие в позитивное. Она воспитывалась суровой и деспотичной тётей Полли, которая во многом ограничивала свою подопечную, однако то, что девушка с восторгом реагировала на любую, даже вопиющую несправедливость со стороны воспитательницы, приводило последнюю в ступор и замешательство. Со временем её изумление переросло в привязанность к девушке, и тётя Полли начала вопринимать окружающую действительность так же, как и её воспитанница Поллианна.

При это стоит отметить, что составители психологических тестов на определение типа личности утверждают (в частности, составители теста Майера-Биггса на индикацию типов), что наиболее точно тесты проходят личности, обладающие склонностью к «поллианнизму»; естественно, существуют специальные тесты, которые могут выявить эту склонность.

Другая интерпретация принципа Поллианны имеет отношение к анализу мыслительной деятельности человека и компьютера (электронно-вычислительных машин). Учёные применяющие принцип Поллианны к этой сфере, формулируют постулат, согласно которому «машины должны работать, а люди должны думать». Это аксиоматическое высказывание можно воспринять в ключе идеи поллианнизма, поскольку оно озвучавает радикальный оптимизм тех, кото счиатет, что машина должна выполнить всю тяжёлую мыслительную работу за человека, освобождая людей от необходимости думать (отсюда и ссылка на Поллианну). Также высказывание может быть интерпретирована несколько цинично - все проблемы человечества неизбежно возникают оттого, что машины не в состоянии выполнять работу, а люди не в состоянии мыслить, следовательно, их необходимо поменять местами в функицональном плане.