Юнус из Чиркея

Юнус из Чиркея
Юнус из Чиркея и имам Шамиль. Фрагмент картины Горшельта «Пленный Шамиль перед главнокомандующим князем Барятинским 25 августа 1859 года».
Дата рождения	неизвестно
Место рождения	старый Чиркей, Салатавское вольное общество
Дата смерти	неизвестно
Место смерти	старый Чиркей, Российская империя
Род деятельности	Сподвижник и советник имама Шамиля

Юнус из Чиркея (араб. يونس ابن محمدالچیرکاوی‎), сподвижник, советник, телохранитель и неизменный парламентёр имама Шамиля. Активный участник Кавказской войны на стороне имамата. За неразлучность с Шамилем прозван «Тенью имама»^[1].

До активных событий Кавказкой войны, Юнус сын Мухаммада жил в селении Чиркей, Салатавского вольного общества. Здесь у известного учёного того времени, Таймасхан-кади, некоторое время обучался будущий имам Дагестана и Чечни, Шамиль. Видимо здесь же и зародилась дружба Юнуса и Шамиля^[1].

Точных сведений, когда Юнус примкнул к Шамилю в его противостоянии с Российской империей, нет. В хрониках летописца Кавказкой войны Мухаммада Тахира аль-Карахи, первое упоминание о нём датируется 1837 годом, в связи с событиями в селении Чирката. Здесь после битвы и перемирия в Телетле^[2] проживал с семьёй Шамиль. Чтобы блокировать приток мюридов к Шамилю, двадцать три местных жителя поклялись разрушить все мосты и дороги в селение. Узнав об этом Шамиль обнажил саблю, положил её на плечо, и в сопровождении одного лишь Юнуса направился к кади (судье), которому заявил, что собирается собственноручно расправиться со всеми заговорщиками если их, как противников шариата, не арестуют и не накажут. Тогда кади, который и сам поддерживал мнение противников Шамиля, вынужден был арестовать всех заговорщиков^[3].

В 1838 году на территории Дагестана начинается строительство сразу несколько русских крепостей: в Хунзахе, Ахалчи, Моксохе, Цатанихе, Гоцатле, Зирани, Гергебиле, Балахани и в Гимрах^[4]. В ответ на это Шамиль принимает решение строить и свою крепость. Для этого была выбрана гора Ахульго, которую укрепили фортификационными сооружениями. Отныне Ахульго — первая столица имамата, упоминается в русских источниках не иначе как замок^[5]. Стремясь предотвратить укрепление власти Шамиля, русские войска двинулись походом в горный Дагестан^[6]. Здесь в 1839 году произошла битва при Аргвани^[7], в которой участвовал Юнус^[3]. Горцы были разбиты и отошли к Ахульго.

После осады и нескольких штурмов Ахульго, генерал Граббе и Шамиль вступают в переговоры. В качестве залога дальнейших мирных намерений Шамиля, генерал требует в аманаты его старшего сына Джамалуддина^[8]. Шамиль, трезво оценивая свои силы, соглашается на это условие. Когда на совещании у Шамиля зашёл вопрос о том, что Джамалуддину нужен воспитатель, который сопровождал бы его и обучал исламу, никто из мюридов не выразил желание быть им. Тогда Юнус вызвался добровольцем и вместе с сыном Шамиля отправился в ставку Граббе.^[9]

Через некоторое время Юнус был приглашен к генералу Граббе, который, увидев горца в изорванной одежде с простым кинжалом и стоптанных чувяках, спросил его через переводчика:

— А что, лучшего не нашлось, чтобы прислать ко мне?

— Лучшие отправлены к лучшим, а меня отправили к тебе, — дерзко ответил Юнус.

— Хаджи Мурад Доного. Победит тот, кто владеет Кавказом. Миниатюры Кавказской войны 1817—1864гг.^[1].

Генерал всячески воздействовал на Юнуса, пытаясь уговорить его убедить Шамиля сдаться и явиться к нему лично. Юнус отвечал, что даже если сам Шамиль согласится на сдачу, то в окружении имама есть люди, которые удержат его от этого, но Граббе продолжал настаивать на своём. Юнус вернулся на Ахульго с предложением Граббе. Имам видя что генерал Граббе вовсе не собирается идти на перемирие, передаёт Юнусу довольно дерзкий ответ: «пусть русские приходят сами, для них у нас есть только сабля». Но остальные мюриды не согласились с ним, указывая, что они не в том положении для подобного ответа. Тогда Юнус предложил свой вариант, который и был утверждён. Вернувшись в лагерь он застал активное приготовление к штурму.

Юнуса сразу же требуют к Граббе. Подметив нарушение договорённостей, Юнус забывает о своём дипломатичном ответе.

Граббе спросил: — Ну, что сказал Шамиль?

Юнус ответил: — Он утверждает: ты взял его сына в заложники ради заключения мира, обещая при этом вернуться назад и не наносить никому и ничем ущерба, но ты нарушил это обещание. После всего этого мы вам больше не верим. Вы — люди вероломные, лживые и коварные.

Граббе пришел в возбужденное состояние, рассердился и сказал: — Шамиль и его слова меня не интересуют. Нам приказано пленить его. Для этого мы и посылаем солдат наводить там мост.

— Мухаммад-Тахир аль-Карахи. Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилёвских битвах.^[10].

Через несколько дней от Юнуса потребуют, чтобы тот привёл свою жену и детей из Ахульго. Оставив Джамаллудина на попечение своему односельчанину, который был тут же в русском лагере, Юнус отправляется на Ахульго с намерением больше не возвращаться. Шамиль принимает его.

События последних дней Ахульго описаны генералом Граббе в своём дневнике так:

19-го. Весь день в переговорах. Четыре старика прибыли депутатами и пали на колени прося Шамилю пощады. Два письма от него, в которых по-азиатски просит остаться на месяц в Ахульго, чтобы поселиться потом в Гимрах, уверяя в верности и покорности. Я требую выхода в три дня и содержание в Грозной. Мы не в детские игры с ним забавлялись, что бы кончить почти ничем. Приготовление к штурму…

20-го. Ничего не помню.

21-го. Приступ. Утвердились в замке.

— Записная книжка графа П. Х. Граббе.^[11].

Ахульго был взят, а Юнусу, Шамилю и нескольким мюридам удалось бежать и перебраться на территорию Чечни^[12].

В Чечне Юнус поселяется в Гуш-Керте, где остановился Шамиль с семьёй.^[13].

После укрепления власти Шамиля, на части территории Чечни и Дагестана, образовывается государство имамат. Еди­но­вла­ст­ным пра­ви­те­лем в нём яв­лял­ся Шамиль, об­ла­дав­ший во­енной, су­деб­ной, административной и ду­хов­ной вла­стью^[14]. Столицу своего государства имам называет Дарги (русс. Дарго)^[15], которую после разорения князем Воронцовым в 1845 году, переносят в Ведено. Здесь Шамиль запретил своим последователеям называть новую столицу никак иначе, как Дарго, объяснив это тем, что если русские взяли одно Дарго, то у него есть много других^[16].

Последующие двадцать лет Юнус не расстаётся с Шамилем и занимает в столице имамата различные должности: казначея, коменданта^[17], советника в Диване Шамиля^[18].

Пленики Шамиля, отмечали справедливое отношение к ним Юнуса. Так Иван Загорский, в своих воспоминаниях «Восемь месяцев в плену у горцев», опишет случай, когда Юнус запретил конвоиру, отбирать коня у пленённого русского офицера, а когда конвоир ослушался, мюриды зарубили его на месте^[19]. Другой пленный — Иван Румянцев, в своих беллетризованных воспоминаниях пишет что Юнус спас ему жизнь и поселил у себя, как сына.

Что за добрая душа у этого человека, — думал я. — Это просто гуманный европейский философ, а не горец, соплеменник полудикого народа.

— В плену у Шамиля. Записки русского ^[20].

В 1855 году Юнус участвует в обмене княгинь Чавчавадзе и Орбелани на сына Шамиля Джамалуддина, взятого в аманаты при Ахульго. Именно Юнус проводит опознание аманата и подтверждает, что тот действительно является сыном Шамиля. Спустя шестнадцать лет, после того, как Юнус оставил Джамалуддина в лагере Граббе, сын Шамиля возвращается к отцу^[21].

В 1859 году покинутый почти всеми^[22], Шамиль укрепляется на горе Гуниб. Начинаются переговоры. Наместник и командующий Кавказской армией князь Барятинский ввиду личного желания императора Александра II на примирение с Шамилем^[23], предлагает тому свободную дорогу в Мекку. Наученный горьким опытом подобных переговоров Шамиль не верит в мирный исход дела. Он посылает Юнуса и наиба Инквачилав Дибира лично удостоверится в правдивости слов наместника, и передать тому свои условия:

1. предоставить месяц на подготовку к дороге в Мекку,
2. пропуск человека Шамиля к султану для того, чтобы тот дал разрешение на переселение в Османскую империю,
3. полная амнистия всех оставшихся в Дагестане мюридов.^[24]

На встрече парламентёров с Барятинским, Инквачилав озвучил требования имама. Князь гарантировал Шамилю с семейством пропуск к границам Османской империи, но при условии, что имам лично явится в его ставку для переговоров. Юнус с товарищем возвращаются на Гуниб и там неожиданно для Инквачилава, Юнус на вопрос имама «Что случилось?» отвечает:

— Случилось то же, что и под Ахульго! Такой же обман!

— Ответ Юнуса из воспоминаний Инквачилав Дибира ^[25].

Хотя у Инкачилав Дибира сложилось другое мнение о Барятинском, он промолчал и не стал перечить старому товарищу имама^[26]. Таким образом переговоры сорвались. Гуниб был взят и Шамилю всё таки пришлось предстать перед Барятинским, но условий своих он диктовать уже не мог. В этот последний путь в роли имама Дагестана, Шамиля сопровождал только один мюрид — Юнус из Чиркея.

После пленения Шамиля, получив билет на право жительства, Юнус вернулся в Чиркей, где и жил до конца жизни^[1]. Сегодня аул старый Чиркей, с кладбищем где похоронен Юнус, находятся под толщеею водохранилища Чиркейской ГЭС.

Дважды женат. Одной из его из жён была горская еврейка по имени Зайнаб, принявшая ислам^[27]. При осадах Ахульго и Гуниба жена Юнуса переодевшись в мужскую одежду, с папахой на голове и обнажённой шашкой, ходила по улицам аула и подбадривала защитников^[28]. Имел девять детей^[1].

Свидетелем пленения Шамиля на Гунибе был немецкий художник Теодор Горшельт, который и увековечит это событие на картине Пленный Шамиль перед главнокомандующим князем Барятинским 25 августа 1859 года. Согласно преданию, когда Шамиль шёл к Барятинскому, он увидел кровь на руке Юнуса. Шамиль попросил смыть её, но так как рядом не оказалось воды, Юнус воспользовался пучком травы. Таким и запечатлел его на своей картине Горшельт^[1].

В своих воспоминаниях Горшельт описал внешность Юнуса так:

"…Вскоре разомкнулся круг солдат и пропустил посланца, который во весь опор пронесся к князю. На нем не было оружия, и широкие рукава его черкески были отвернуты выше локтей, чтобы показать, что под ними не спрятано ни кинжала, ни пистолета. Никогда не видел я более лукавого лица, нос низко перевешивался через крепко сжатые тонкие губы, глаза лежали в совершенных пещерах, щеки были бледны и впалые, борода чёрная, вокруг меховой шапки он повязал белую чалму мюридов, зовут его Юнус.

— Теодор Горшельт. ^[1][29]

Писатель Захарьин (Якунин) делится впечатлением от картины:

В бытность мою в Тифлисе, в октябре 1899 года, я видел в тамошнем военном музее «Храм Славы» интересную картину первого представления пленного Шамиля князю Барятинскому. Чувство невольной жалости к пленному герою вызывает в зрителе эта картина… Интересна в ней, между прочим, следующая подробность: почти рядом с вооруженным Шамилем, стоящим потупив голову, виден с мрачным лицом Голиаф-горец, телохранитель имама, босой, одетый в рваную черкеску и обезоруженный; но отчаянная решимость видна на лице этого удальца: кажется, что, шевельни только его повелитель пальцем, или скажи хотя одно слово, — и вся эта блестящая толпа победителей и их свита будут моментально снесены с лица земли… И Бог весть, конечно, что бы произошло, если бы Шамилю показалось в это время, что ему наносится оскорбление…

— Встреча с сыном Шамиля и его рассказы об отце. ^[30]

Именем Юнуса названы улица и мечеть в селении Чиркей.