«Новая русская школа» в историографии Французской революции XVIII в.«Новая русская школа» в историографии Французской революции XVIII в. — распространённое в научной литературе наименование профессионального сообщества постсоветских исследователей данной темы[1]. «Новая русская школа» характеризуется методологическим плюрализмом, акцентированным отмежеванием от идеологически и политически окрашенных трактовок Французской революции и стремлением рассматривать её в неразрывной связи с последующим периодом Наполеоновской империи. Работы историков этого направления широко представлены на страницах международного научного издания «Французский ежегодник», в сериях монографий «Мир Французской революции» и «Эпоха 1812 года» издательства РОССПЭН, а также регулярно публикуются во французском журнале Annales historiques de la Révolution française[2]. Предыстория«Русская школа»Изучение Французской революции в России берет начало с 6 сентября 1868 года, когда В. И. Герье начал читать курс лекций по истории революции в Московском университете. В последующие три десятилетия В. И. Герье, И. В. Лучицкий, М. М. Ковалевский, их ученики, а затем ученики их учеников, создали одну из ведущих в мировой историографии революции научных школ, получившую название «русской школы» (école russe). Характерной особенностью «русской школы» был идейный и методологический плюрализм: ее представители варьировали в своих трудах разные методы и подходы, следуя исключительно собственным вкусам и предпочтениям. Другая важная черта «русской школы» абсолютная интеграция в мировую науку. Российские историки ничуть не в меньшем объеме, чем французские, использовали в своих работах материалы центральных и департаментских архивов Франции, а потому в конце XIX — начале XX веков большинство основных трудов русских ученых по данной тематике были переведены и опубликованы во Франции)[3]. Советская школаПришедшая после 1917 года на смену «русской школе» советская школа историков Французской революции, напротив, существовала практически в условиях автаркии от мировой исторической науки. С установлением «железного занавеса» советские историки Французской революции лишились возможности регулярно работать во французских архивах. Если в конце 1920-х годов и в 1960-е — 1980-е годы некоторым из советских исследователей и давали разрешение на зарубежную научную командировку, то даже такое посещение изучаемой страны ограничивалось, как правило, несколькими неделями. В отсутствие полноценного доступа к зарубежным архивам советским историкам приходилось разрабатывать те относительно немногочисленные фонды французских исторических документов, что ранее различными путями попали в Россию. Но даже при изучении их возможности советских исследователей были существенно ограничены необходимостью использования исключительно марксистской методологии. Поэтому подавляющее большинство появившихся в СССР многочисленных работ по Французской революции оказалось вне основного русла развития мировой историографии. За границей почти ничего не знали о происходившем по другую сторону «железного занавеса», а если и узнавали, то сочинения, которые предлагали в большинстве своем марксистско-ленинское «переосмысление» вышедших на Западе исследований, не производили, как правило, большого впечатления на зарубежных коллег. Исключением из этого общего правила стали только работы Я. М. Захера, В. М. Далина и А. В. Адо, получившие в силу разных причин широкое международное признание[4]. Становление «Новой русской школы»Смена исследовательских парадигм и поколений ученых в российской историографии Французской революции началась в 1980-е годы и позднее получила в научной литературе наименование «смена вех» (changement de jalons)[5] по названию статьи А. В. Чудинова, где были проанализированы эти процессы[6]. Уже в 1995 году бесспорный тогда лидер российской историографии Французской революции А. В. Адо констатировал радикальное изменение научных парадигм:
Направления исследований учёных «Новой русской школы»Представляя собою третий этап развития российской историографии Французской революции, «новая русская школа» сохраняет преемственность с обоими предыдущими. С «русской школой» ее сближают полный методологический плюрализм и плотная интеграция в международное научное сообщество. Преемственность с советской школой прослеживается в тематике части проводимых ею исследований. К настоящему времени в развитии «новой русской школы» можно выделить два периода, характеризующихся разной тематикой исследований. 1990-е — 2000-е годыВо второй половине 1990-х — в 2000-х годах основные направления исследований «новой русской школы» определялись стремлением ее представителей сформировать собственную идентичность, отличную от советской школы, а потому отчасти являли собою прямое или косвенное отрицание научных установок таковой. Этим был обусловлен повышенный в этот период интерес российских историков к практически не изучавшейся в советское время, а лишь «изобличавшейся», консервативной и «ревизионистской» («критической»)[7] историографии Французской революции. Критическому осмыслению подверглась также история самой советской историографии[8]. Другое направление исследований историков «новой русской школы» также представляло собою диалектическое отрицание или, скорее, развитие научного наследия советской историографии Французской революции. Если для последней был характерен своего рода «якобиноцентризм» — повышенное внимание к левым политическим группировкам, то усилия представителей «новой русской школы» в этот период концентрировались на изучении широкого спектра политических сил, находившихся правее якобинцев: фельянов[9], конституционных монархистов[10], термидорианцев[11], роялистов[12] и вандейских повстанцев[13]. Вместе с тем, продолжалась разработка и таких традиционных для советской историографии тем, как история социалистических идей[14] и якобинцев[15], но на иной, более широкой, методологической основе. 2010-е — 2020-е годыС 2010-х годов в центре исследовательских интересов российских историков Французской революции находятся научные проблемы, уже напрямую не связанные с наследием советской историографии. Преемственность с последней сохраняется только в стремлении рассматривать в неразрывной связи историю Французской революции и Наполеоновской империи, как это делал советский историк В. Г. Ревуненков, и в продолжении традиции изучения истории социалистических и коммунистических идей во Франции конца XVIII — начала XIX веков. В 2010-е — 2020-е годы российские исследователи изучали деятельность социалистов К.А. Сен-Симона и сенсимонистов[16], революционного коммуниста Г. Бабёфа[17] и автора малоизвестной коммунистической утопии П. И. Жонес-Спонвиля[18]. Одним из приоритетных направлений в 2010-е годы были имагологические исследования, осуществляемые на материале Французской революции и Наполеоновских войн, то есть изучение образа Другого и, прежде всего, образа Врага[19]. Значительное влияние на расширение тематики исследований представителей "новой русской школы" в 2020-е годы оказало сотрудничество с ведущим британским специалистом по истории Французской революции и Наполеоновских войн А. Форрестом, который в 2018—2020 годах возглавлял лабораторию западноевропейских и средиземноморских исторических исследований в Государственном академическом университете гуманитарных наук в Москве. По его примеру[20] российские историки от сугубо имагологических изысканий перешли к более широким исследованиям в русле военно-исторической антропологии[21]. Основным же направлением исследований историков «новой русской школы» в 2010-е — 2020-е годы годы является изучение в исторической ретроспективе конфликта либерально-демократической и традиционалистской парадигм на рубеже XVIII—XIX вв. внутри Франции и за ее пределами[22], который рассматривается как одна из важнейших составляющих социально-политических процессов того времени[23]. Литература
Примечания
|
||||||||||||
Portal di Ensiklopedia Dunia
