Полевой, Николай Алексеевич
Никола́й Алексе́евич Полево́й (22 июня [3 июля] 1796, Иркутск — 22 февраля [6 марта] 1846, Санкт-Петербург) — русский писатель, драматург, литературный и театральный критик, журналист, историк и переводчик; идеолог «третьего сословия». Брат критика и журналиста К. А. Полевого и писательницы Е. А. Авдеевой, отец писателя и критика П. Н. Полевого. БиографияРодившись в Иркутске, в сибирской купеческой семье, он не получил систематического образования. Однако, рано научившись грамоте, он с жадностью набросился на книги, которые нашёл в довольно большом количестве у отца. По собственным его словам, Полевой «прочитал тысячу томов всякой всячины» и помнил все прочитанное. Уже с десятилетнего возраста он издавал рукописные газеты и журналы, писал драмы, стихи. В 1811 году Полевые переехали из Иркутска в Курск. Побывав в Москве, где он некоторое время посещал университет, и в Петербурге, Полевой понял недостаточность бессистемного чтения и серьёзно принялся за самообразование. После целого дня работы за прилавком он просиживал ночи за изучением русской грамматики и языков: от латинского до греческого. Отказавшись от легкого чтения, Полевой «выучивал по триста вокабул в вечер, выписал все глаголы из Геймова словаря, переспрягал каждый отдельно и составил новые таблицы русских спряжений»[4]. Полевой никогда не забывал о своём происхождении; едва ли не первым в русской журналистике выражал интересы купеческого сословия и нарождающейся буржуазии. Дебютировал в печати 1817 году в журнале «Русский вестник». В 1820 году Полевой по поручению отца уехал в Москву для устройства винокуренного завода. С этих пор и особенно после смерти отца Полевой всецело предался литературе. С 1820 по 1836 год жил в Москве, затем переехал в Санкт-Петербург. Позиционируя себя представителем народа в литературе, противопоставлял наднациональному классицизму романтизм (в котором — вполне в русле мифологической школы — видел отражение в искусстве особенного духа каждого народа). В 1820—1824 годах стихи, заметки, очерки, статьи, переводы с французского печатал в журналах «Отечественные записки», «Северный архив», «Сын отечества», альманахе «Мнемозина». Русское слово «журналистика», введённое в оборот в начале 1820-х годов самим Полевым, поначалу воспринималось неоднозначно[5]. В то время литературная деятельность была уделом исключительно дворянства. Появление в печати выходцев из податных сословий, обязанных своей карьерой только собственным усилиям и способностям, — как, например, Полевой и Погодин, — вызывало недоумение и насмешки[6]. С 1825 по 1834 год Полевой издавал в Москве невиданными прежде тиражами журнал «Московский телеграф», где помещал собственные статьи по литературе, истории и этнографии. В журнале подчёркивалась положительная роль купечества, торговли и промышленности в жизни России. Полевой нередко позволял себе нападки на дворянскую литературу и критиковал основных её представителей за оторванность от народа и его нужд. Журнал был закрыт по личному распоряжению Николая I за неодобрительный отзыв Полевого о пьесе Н. В. Кукольника «Рука всевышнего отечество спасла». После закрытия издания Полевой был отдан под ближайший непосредственный надзор Московского обер-полициймейстера Л. Н. Цынского, который, по отзывам самих братьев Полевых, относился к бывшему редактору настолько лояльно, насколько это позволяла его должность[7], что, возможно, весьма поспособствовало смене либеральных взглядов Полевого на верноподданнические. Вскоре Полевой переехал в Санкт-Петербург, где с 1835 по 1844 год издавал иллюстрированный ежегодник «Живописное обозрение достопамятных предметов из наук, искусств, художеств, промышленности и общежития, с присовокуплением живописного путешествия по земному шару и жизнеописаний знаменитых людей». Участвовал в «Северной пчеле», в 1837—1838 годах заведовал литературным отделом газеты. В 1838—1840 годах был редактором «Сына отечества». В 1841 году Полевой вместе с Н. И. Гречем начал издавать ежемесячный журнал «Русский вестник» и был его единоличным редактором в 1842—1844 годах. Незадолго до смерти, в конце 1845 года, договорился с издателем А. А. Краевским о редактировании «Литературной газеты». В петербургские годы выступал против В. Г. Белинского и так называемого гоголевского направления в литературе. В свою очередь, подвергался печатным насмешкам оппонентов, вплоть до травли (Белинский в письмах высказывал желание дать ему «оплеуху»). Авторы полемических и пародийных текстов о Полевом нередко приписывали ему нескромное высказывание: «Я знаю Россию — и Россия меня знает»[8]. Действительно, во вступительном диалоге с читателем к повести Полевого «Клятва при гробе Господнем» (1832) сочинитель заявляет: «Русь знаю, Русь люблю, и — ещё более, позвольте прибавить к этому, — Русь меня знает и любит»[9]. Полевой умер в возрасте 49 лет «от нервной горячки», вызванной заключением в Шлиссельбургскую крепость его сына-студента, Никтополиона, задержанного при попытке самовольно перейти границу. Он был одним из первых литераторов, похороненных в той части Волкова кладбища, которая позднее получила название Литераторских мостков (фото могилы). От Никольского собора, где проходило отпевание, до кладбища толпа несла гроб на руках. П. А. Вяземский записал в дневнике:
Белинский, сам активно полемизировавший с Полевым, тем не менее признал его значительные литературные заслуги в некрологе ему. Последующее поколение чтило в Полевом предшественника той разночинской интеллигенции, которая вышла на арену общественной и литературной жизни в 1840-е годы, однако сочинения его довольно быстро были преданы забвению и перестали издаваться. Художественные сочиненияПолевой не только пропагандировал эстетику романтизма (в духе упрощённого шеллингианства[11]) в своих журналах, но и сам написал романтические повести «Блаженство безумия» (1833), «Живописец» (1833), «Эмма» (1834) и др. Основная тема беллетристики Полевого — сословные препятствия, с которыми сталкиваются в дворянском обществе одарённые разночинцы. Обычный герой повести Полевого — набожный, нравственно чистый выходец из среды мещанства, которому претит узость взглядов и отсталость его окружения[11]. Аристократы представлены в качестве эгоистов, прячущих отсутствие убеждений и безнравственность за фальшивым фасадом блестящих манер. Полевому принадлежат четыре десятка пьес. Чаще всего он обращается к событиям и деятелям русской истории. А. Н. Островский отмечал, что в царствование Николая I патриотические пьесы Полевого и Кукольника давали русским театрам «большие и постоянные сборы»[12]. С июля 1829 года Полевой издавал сатирическое приложение к «Московскому телеграфу», продолжавшее традиции просветительской сатиры конца XVIII века, — «Новый живописец общества и литературы». Почти всё многообразное по жанрам содержание «Нового живописца» вышло из-под пера самого издателя; по Белинскому, это «лучшее произведение всей литературной деятельности» Полевого. Отличительной чертой манеры Полевого-сатирика видится отказ от преувеличений и гипербол[13]. Помимо переводов зарубежной прозы, выполненных для «Московского телеграфа» (в частности, сказок Гауфа), Полевому принадлежит весьма вольный прозаический перевод «Гамлета» Шекспира (1837) — с сокращениями и прибавлениями. С восхищением высказывался об этом переводе шекспировед Д. М. Урнов:
Опыт драматурга, начавшийся с приездом Полевого в Петербург, занял в его творческой биографии особое место. Полевой надеялся на поправку материального положения и облегчения немилости, но полюбил новое направление своей деятельности и обнаружил талант репертуарного драматурга. Понимая возможности труппы Александринского театра и амплуа, Полевой создавал не только пьесы, но и роли для излюбленных публикой актеров. По-видимому, его драмы были сценичны, и в действии, в сочетании с декорациями, голосами исполнителей и музыкой они вызывали у зрителя сильные эмоции. В письмах к брату Ксенофонту Полевой сообщает о своем успехе: «Как о насмешке судьбы я должен известить тебя об успехе новой драмы моей “Ломоносов”. Ты верно читал ее в “Библиотеке для чтения”. Она была написана в неделю, поставлена в две недели. Судить об ея достоинстве не могу, но успех ея был какой-то нелепый. В первое представление меня вызывали три раза, во второе — четыре. Потом я уж не был, но вызовы продолжались еще, три или четыре спектакля, и в 15-е представление не доставало билетов. Люди всех званий бывали по два, по три раза, и уверяли, что ничего лучше не видывали. <…> В третьем действии плачут, когда у Ломоносова нет гроша на обед»[15]; «Ты, верно, уже знаешь из газетных известий о новой, небольшой пьеске моей: “Русский моряк”. Успех его был необыкновенный, и теперь дают его почти ежедневно»[15] (Записки Ксенофонта Алексеевича Полевого с двумя портретами. СПб., 1888. С. 569–570). Но общее направление его пьес в целом было официозно-патриотическое, что воспринималось оппонентами, особенно молодыми, не просто иронически, а как своего рода позорное клеймо. Так, А. И. Герцен высказался о знаменитой драме Полевого: «Вы знаете, что с ним было потом, — он принялся за “Парашу Сибирячку”...»[16]. Воздействие пьес Полевого испытали на себе литераторы последующего поколения, как его поклонники (напр., А. В. Дружинин), так и оппоненты (напр., Н. А. Некрасов). Сложное и часто несправедливое отношение к Полевому выразил В. А. Панаев: «Глубоко любя и уважая людей литературного кружка сороковых годов, я не могу, однако, не высказать правды: они совершили великий грех в отношении драматической петербургской труппы тех времен. Они старались всеми силами дискредитировать Александринский театр в глазах образованной публики, отзываясь о нем как о театре неприличном, некомильфотном, где могут находить удовольствие не люди образованные и художественно развитые, а лишь гостинодворцы. <…> Что же совершалось в действительности? Все, искренно любящие наслаждаться великим драматическим искусством, ездили в Александринку (выражение того времени), но старались скрывать это от своих знакомых <…> не упуская при том отзываться в обществе об Александринке или с иронией, или с пренебрежением. Теперь, когда эта фальшь миновала, я нередко встречаю пожилых людей, которые <…> сознаются, что они, несмотря на наложенное литературным кружком в оные времена клеймо на Александринку, ездили туда втихомолку, чтобы насладиться игрой Каратыгина»[17]. Прижизненные издания беллетристики Н. А. Полевого
Некоторые пьесы Н. А. Полевого
Исторические сочиненияВ противовес «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, представлявшей всю историю России как хронику действий верховных её правителей, Полевой написал «Историю русского народа» (т. 1—6, 1829—1833). В этом труде он стремился перейти от изображения роли правителей, военных и внешнеполитических событий к выявлению «органического» развития «народного начала». В «Истории» Полевой ориентировался на западноевропейскую романтическую историографию, прежде всего Гизо, и стремился выделить элементы общественного строя[18], реконструировать народные представления и пр. Критика пушкинского круга восприняла труд Полевого как недостойную пародию на Карамзина и осыпала автора «грубой бранью, доведённой почти до исступления»[19]. Сам Пушкин, впрочем, в черновой рецензии расценил 2-й том благожелательнее, как более самостоятельную работу. Мнимая учёность «Истории» Полевого была им спародирована в «Истории села Горюхина». Тем не менее, Полевой сделал ряд наблюдений, ставших затем актуальными в исторических работах конца XIX — начала XX века. Полевой, в частности, верно писал о том, что новгородцы присутствовали на вече не в личном качестве, но как представители городских кварталов — «концов»[20]. Кроме того, Полевой отмечал сходство политических институтов западноевропейских городов-коммун и политических институтов средневекового Новгорода, чем почти на столетие опередил свое время[21]. Первоначально Полевой планировал написать 12 томов (как и Карамзин) и объявил подписку именно на такое количество томов, однако из-за личных сложностей смог написать и издать лишь 6, что вызвало обвинения в финансовой недобропорядочности. Последние тома «Истории русского народа» не столь интересны, как первые два; в них сказывается спешка пишущего, который «сбивается» на традиционную «государственническую» схему изложения, пересказывает источники и т. п. Изложение Полевой довёл до взятия Казани Иваном Грозным. После «Истории» Полевой написал ещё ряд исторических статей для широкого читателя. В работе «Малороссия, её обитатели и история» (Московский телеграф. — 1830. — № 17—18) выступил с радикальным отрицанием этнической и исторической родственности великороссов и малороссов, предлагал признать, что Малороссия никогда не была «древним достоянием» России (как на этом настаивал Карамзин):
Сочинения Н. А. Полевого вне беллетристики
Примечания
Статьи и книги о Полевом
Ссылки
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Portal di Ensiklopedia Dunia
