Реабилитация в России иностранных граждан, осуждённых по обвинениям в военных преступлениях
.jpg) Реабилитация в России иностранных граждан, осуждённых по обвинениям в военных преступлениях — многочисленные акты внесудебной (путем решений органов прокуратуры) отмены приговоров советских судов и решений Особого совещания, вынесенных в отношении иностранных граждан (в основном, военнопленных граждан нацистской Германии), обвинённых в преступлениях в отношении мирного населения СССР и советских военнопленных в период Великой Отечественной войны. Реабилитация проводилась органами Главной военной прокуратуры России в 1992—1998 годах. При принятии решения о реабилитации осужденного военного преступника орган прокуратуры не обращался в суд, а своим решением отменял судебный приговор. Реабилитированные таким образом получали статус жертв политических репрессий — в соответствие с законом РСФСР от 18 октября 1991 года «О реабилитации жертв политических репрессий». Под давлением общественности внесудебная реабилитация была остановлена, а решения о ней в отношении некоторых осужденных в качестве военных преступников — были позднее отменены. Всего внесудебную реабилитацию получили более половины осужденных советскими военными трибуналами по обвинениям в военных преступлениях немецких граждан. Общая численность реабилитированных иностранных граждан, ранее осужденных по обвинению в военных преступлениях, превысила 13 тысяч человек. Доктор юридических наук А. Е. Епифанов пришел к выводу, что данная реабилитация была незаконной, так как прокуратура не имела права отменять решения советских судов без обращения в суд. Предыстория В период Великой Отечественной войны значительная часть территории СССР была оккупирована войсками Германии и ее союзников. На оккупированной территории были совершены военные преступления — массовые убийства мирных жителей и советских военнопленных. Выявление лиц, причастных к военным преступлениям и следствие по их деламВыявление причастных к военным преступлениям среди военнопленных советские органы начали уже в 1943 году. Так, в декабре 1943 года был повешен по приговору военно-полевого суда обер-ефрейтор дивизии СС «Мёртвая голова» Ф. Риттнер, который участвовал в уничтожении при отступлении советских населённых пунктов[1]. 11 января 1944 года начальник Управления по делам военнопленных и интернированных Наркомата внутренних дел СССР генерал-лейтенант И. А. Петров издал распоряжение № 28/00/186сс «О выявлении среди военнопленных участников зверств»[2]. В распоряжении говорилось, что в лагерях содержатся участники преступлений в отношении мирного советского населения и военнопленных, которые скрывают воинские звания и свою деятельность[2]. Распоряжение предписывало оперативному составу лагерей выявлять таких лиц и документировать их преступную деятельность, передавая все материалы в оперативно-чекистский отдел Управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР[2]. Выявленные участники военных преступлений на территории СССР и оккупированных стран Европы, а также сотрудники нацистских карательных органов и подразделений (зондеркоманд, СС, тайной полевой жандармерии, гестапо) переводились в режимные лагеря: Спасозаводский № 99 (Казахская ССР) и Суслонгерский № 171 (Марийская АССР)[2]. Основания для перевода были следующие[2]:
Перевод оформлялся специальным постановлением, которое содержало анкетные данные военнопленного, агентурно-следственные материалы, заключение о его содержании на особом режиме и фотографию[2]. 3 октября 1945 года в составе Оперативного управления Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР была сформирована оперативная группа для координации работы по выявлению участников военных преступлений[3]. В результате были выявлены тысячи участников военных преступлений. К 1 ноября 1946 года на оперативном учёте в лагерях и спецгоспиталях состояли 6804 организатора и участника военных преступлений, среди которых были[3]:
По званиям среди этих 6804 человек были следующие категории[3]:
Кроме этих военнослужащих были выявлены тысячи эсэсовцев, которых определяли в том числе по татуировке на предплечье левой руки[3]. В ходе медосмотров в лагерях в 1945—1946 годах выявили около 15 тысяч эсэсовцев[3]. Военнопленных с эсэсовским татуировками ставили на оперативный учет[3]. Директива № 285сс МВД СССР в декабре 1946 года включила в число военных преступников, нацистов и милитаристов следующие категории[4]:
На лиц, отнесённых к главным преступникам, заводили дела-формуляры, а на лиц, отнесенных к преступникам — учётные дела[4]. После получения директивы № 285сс территориальные органы МВД регулярно информировали Оперативное управление Главного управления по делам военнопленных и интернированных о мероприятиях по разработке военных преступников[4]. Например, начальник Управления МВД по Вологодской области полковник госбезопасности К. В. Боровков 15 февраля 1948 года доложил министру внутренних дел СССР генерал-полковнику С. Н. Круглову, что на учёте областного отдела по делам военнопленных и интернированных находились 2486 военных преступников (в том числе 51 главный военный преступник)[4]. В июне 1948 года МВД выслало на места новый перечень категорий, относимых к военным преступникам[5]. Из числа преступников были исключены (со снятием с оперативного учета и последующей репатриацией)[5]:
Перед репатриацией была проведена фильтрация данной категории военнопленных. В июне—сентябре 1949 года МВД провело фильтрацию 40 тысяч военнопленных[5]. На каждого подучётного заводилось дело, которое включало[5]:
При наличии оснований для привлечения к суду у прокурора запрашивали санкцию на водворение подследственного в тюрьму[5]. Законченные уголовные дела направляли на рассмотрение в военные трибуналы войск МВД[5]. К концу сентября 1949 года оперативные отделы лагерей выявили 37 249 военнопленных, которые подлежали привлечению к уголовной ответственности[5]:
В октябре 1949 года были созданы межведомственные комиссии на местах, в которые входили работники МВД, Министерства государственной безопасности СССР и прокуратуры[5]. К 15 ноября 1949 года эти комиссии должны были закончить работу и передать дела военным трибуналам[5]. Комиссии также выносили решения о репатриации тех, в деяниях которых не было состава преступления[5]. Решение местной межведомственной комиссии (оформленное в виде протокола) утверждала центральная межведомственная комиссия[5]. Выявление военных преступников из числа немецких военнопленных проходило также на территории стран-сателлитов Германии, где находились советские войска. В середине декабря 1944 года заместитель председателя Союзной контрольной комиссии генерал-полковник С. С. Бирюзов, политический советник А. А. Лаврищев и начальник штаба Союзной контрольной комиссии генерал-майор А. И. Сучков направили В. М. Молотову первый Отчет о работе этой комиссии за период от 29 ноября по 15 декабря 1944 года, в котором указали, что на территории Болгарии были переданы советскому командованию и отправлены в СССР 5777 германских военнопленных, а 90 германских военнопленных, обвиняемых в военных преступлениях, находились в тюрьме в Плевене[6]. Власти Румынии в сентябре 1944 года передали советской стороне архив Специальной разведывательной службы Президиума Совета министров Румынии и сигуранцы, раскрывавший их кадры и агентуру[7]. На основании этих данных СМЕРШ к середине ноября 1944 года арестовал в Румынии 794 человека (включая 546 агентов румынских спецслужб)[7]. При этом власти Румынии вели самостоятельное преследование лиц, совершивших военные преступления в том числе на оккупированной территории СССР. 12 марта 1945 года в Румынии был принят закон № 312 «О разоблачении и наказании виновных в разорении страны и военных преступлениях»[8]. На процессе Великой национальной измены был осужден по румынскому закону № 312 в мае 1946 года к расстрелу (вместе с Антонеску) губернатор Транснистрии Георге Алексяну[9]. В Румынии были созданы Народные трибуналы в Бухаресте (рассматривал дела о военных преступлениях на территории СССР) и в Клуже (рассматривал военные преступления со стороны преимущественно венгров в Северной Трансильвании), которые за период своего существования (их упразднили 28 июня 1946 года) рассмотрели дела в отношении 2700 обвиняемых, из которых осудили 668 человек (многих заочно)[10]. Оба трибунала вынесли 48 смертных приговоров, из которых 4 были приведены в исполнение[11]. В частности, 22 февраля 1946 года Трибунал народа в Бухаресте начал рассматривать дело в отношении бывшего губернатора Бессарабии Константина Войкулеску, который в итоге был приговорен к тюремному заключению (умер в тюрьме в 1955 году)[10]. В 1948 году был арестован и осужден к тюремному заключению за преступления на советской территории бывший губернатор Бессарабии генерал Олимпиу Ставрат (освобожден в 1955 году)[10]. Румынский закон относил к категории военных преступников также лиц, занимавшихся фашистско-легионерской пропагандой[12]. Поэтому осенью 1948 года в Бухаресте были арестованы и переданы СССР редактора выходивших в оккупированном Кишиневе газет: Серджиу Рошка (газета «Басарабия») и Василе Цепордей (газета «Раза»)[13]. Редактора были осуждены за фашистскую пропаганду и обоснование политики террора и геноцида[13]. В 1950 году был арестован и через два года пребывания в румынской тюрьме передан в СССР главный редактор «Вяца Басарабией» Пантелеймон Халиппа[14]. В СССР Халиппа был приговорен к 25 годам[15]. Военнопленных из числа граждан стран-союзников Германии (с которыми 10 февраля 1947 года СССР заключил мирные договоры), не подозреваемых в военных преступлениях, советские власти репатриировали. Так, по состоянию на 1 июля 1947 года в советском плену оставались лишь 28 военнопленных 8-й итальянской армии, подозреваемых в военных преступлениях[16]. Остальные итальянские военнопленные были уже репатриированы. В отношении оставшихся 28 итальянцев (3 генерала альпийского корпуса — Баттисти, Пасколини, Риканьо; 11 офицеров и 14 рядовых) Министерство внутренних дел СССР сообщало 14 июля 1947 года[17]:
Открытые судебные процессы над военнопленными В 1943—1949 годах были проведены 19 публичных процессов над группами военных преступников из числа иностранных военнопленных. Эти процессы над иностранными военными преступниками были открытыми и тщательно организованными. Их проводили в 17 городах СССР, освобожденных от противника, а также в Ленинграде и в Хабаровске. Кандидат исторических наук Дмитрий Асташкин привел цифру осужденных на 21 открытом процессе[18] — 252 иностранных военнослужащих из Германии, Австрии, Японии, Венгрии и Румынии[19]. Правовая основа для осуждения за военные преступленияПравовой основой для судов над этими иностранными военными преступниками стал Указ Президиума Верховного совета СССР от 19 апреля 1943 года[20]. Иногда военнопленных осуждали по статьям Уголовного кодекса РСФСР за контрреволюционные преступления, по которым судили и советских граждан в мирное время. Так, был осужден постановлением Президиума Верховного Суда СССР от 27 сентября 1950 года по статьям 58-6, 58-9, 58-4 УК РСФСР генерал-лейтенант Тоитиро Минэки. По статье за контрреволюционные преступления осуждали также военнопленных, совершивших преступления в период пребывания в плену. Так к 25 годам исправительно-трудовых лагерей был приговорен по статье 58-8 Уголовного кодекса РСФСР японский военнопленный Ватанабэ Хидайтэ, который в ночь с 25 на 26 сентября 1947 года с целью убийства нанёс несколько ударов топором по голове старшему антифашистского комитета Асати Ацуси и командиру роты военнопленных Фурута Кэдзуо, которые «вели борьбу с лодырями, ворами и дезорганизаторами производства»[21].   Обвиненных в военных преступлениях граждан Германии иногда судили по закону № 10 Контрольного совета в Германии. Закон Контрольного совета № 4 от 30 октября 1945 года запретил немецким судам рассматривать преступления, совершенные гитлеровцами в отношении граждан стран Антигитлеровской коалиции[22]. Такие уголовные дела должны были рассматривать только трибуналы союзников[22]. В немецком уголовном праве не был прописан ряд уголовных преступлений. В Германии действовал Уголовный кодекс 1871 года, в котором не было норм о геноциде, преступлений против мира и человечности[22]. Поэтому был принят закон № 10 Контрольного совета, который предусматривал составы преступлений: преступления против мира, преступления против человечности, военные преступления, принадлежность к определенным категориям преступной группы или организации (НСДАП, Гестапо, СС и других)[22]. Закон № 10 применялся также советскими органами (в том числе внесудебными). 17 октября 1951 года Особое совещание при Министре государственной безопасности Союза ССР приговорило к 25 годам тюремного заключения с конфискацией имущества майора Йоахима Куна, участника заговора против Адольфа Гитлера. Куна судили по пункту 1а статьи II закона № 10 Контрольного совета в Германии. При этом действия Куна квалифицировали как «подготовку и ведение агрессивной войны против Советского Союза» и в обвинительном заключении говорилось, что Кун, будучи участником заговора, преследовал цель уничтожения Гитлера для заключения сепаратного мира с Великобританией, Францией и США и продолжения войны против СССР[23]. Среди осужденных в 1945—1947 годах были немецкие генералы. В 1945—1947 годах в СССР на процессах над военными преступниками 18 немецких генералов были приговорены к смертной казни, а 23 генерала — к 25 годам каторжных работ[24]. Рассмотрение дел закрытыми военными трибуналами (с 1947 года) В конце 1940-х годов советские власти были вынуждены ускорить процесс рассмотрения дел иностранных военных преступников. Это было связано с двумя причинами. Во-первых, публичные процессы стоили очень дорого. Во-вторых, на СССР давили его бывшие союзники по антигитлеровской коалиции, настаивавшие на завершении процесса репатриации военнопленных. Закрытые судебные процессы в 1947 году проводились в том числе за пределами СССР. При этом советский трибунал мог осудить человека, ранее оправданного местным иностранным судом. В августе 1946 года венгерские спецслужбы арестовали по подозрению в совершении военных преступлений Золтана Шомлаи, Ласло Варгу, Йожефа Темеши и Иштвана Тота[25]. 21 декабря 1946 года Будапештский народный суд огласил приговор: оправдать обвиняемых за отсутствием доказательств[25]. Оправдательный приговор был обжалован генеральным прокурором во Всевенгерский совет народных судов, который никак не мог рассмотреть дело[25]. После этого делом занялись советские органы. Управление контрразведки Центральной группы советских войск провело свое следствие по делу[25]. В период с 18 февраля по 23 июля 1947 года Управлением контрразведки советского гарнизона Будапешта были выявлены и подвергнуты предварительному заключению следующие венгерские граждане, обвиняемые в военных преступлениях[25]:
9 сентября 1947 года в закрытом заседании дело в отношении венгров было рассмотрено военным трибуналом Центральной группы войск, который в австрийском Бадене назначил обвиняемым наказание[25]. 24 ноября 1947 года вышло совместное распоряжение МВД СССР, Минюста СССР и Прокуратуры СССР о передаче законченных следственных дел на военнопленных, обвиняемых в военных преступлениях, на рассмотрение в закрытые суды по месту их содержания[4]. Обвинение предписывалось квалифицировать по статье 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года с вынесением приговора — 25 лет исправительно-трудовых работ[4]. На места присылали списки соединений и частей немецких войск, принимавших участие в карательных акциях[4]. Оперативные сотрудники лагерей проверяли каждого немецкого солдата и офицера на предмет службы в этих формированиях[4]. Выявленных по спискам допрашивали (на основе показаний разыскивали сослуживцев) и фотографировали (фотографии направляли по месту совершения преступлений для опознания свидетелями[4]. Оперативно-следственную разработку военнослужащих частей, участвовавших в карательных акциях, вели по месту их содержания[4]:
Были приняты меры по предотвращению суицидов среди военнопленных, обвиняемых в военных преступлениях. МВД предписало лиц, которых помещали в карцер, обыскивать, а также обеспечивать внутрикамерной агентурой[26]. Было принято решение — судить иностранцев, обвиняемых в военных преступлениях, по ускоренной процедуре, то есть с отступлением от действующих советских уголовно-процессуальных норм. В частности, военные трибуналы выносили приговоры за 20 — 30 минут без участия обвинения, защитника и допроса свидетелей[27]. При осуждении приговор часто основывался на признательных показаниях обвиняемого, а само качество дел в отношении иностранцев было ниже, чем на советских граждан, привлекавшихся по тому же указу Президиума Верховного совета СССР от 19 апреля 1943 года. Историк Н. В. Суржикова по результатам изучения архивно-следственных делах на военнопленных и интернированных пришла к выводу, что часто дело в отношении иностранца начиналось с постановления на арест, а материалы предварительного следствия практически отсутствовали в материалах дела[28]. Впрочем, активная защита со стороны обвиняемых могла привести к прекращению дел. В частности, отказ военнопленного от признательных показаний мог привести к прекращению дела «за недостаточностью улик», так как часто других доказательств у следствия не было. Так, на судебном заседании 14 декабря 1948 года обвиняемый в участии в грабежах, арестах, угоне на рабский труд в Германию и насильственном привлечении к труду мирных советских граждан обер-ефрейтор Г. Беккер отказался от признательных показаний и потребовал допросить свидетелей из числа сослуживцев[28]. Дело Беккера было направлено на доследование и закрыто за недостаточностью доказательств 17 марта 1949 года[28]. Следствие вновь начало разбирательство дела Беккера, но 14 октября 1949 года дело вновь (уже окончательно) прекратили[28]. Случай Беккера был не единственным, когда отказ в суде от ранее данных показаний приводил к прекращению уголовного преследования. 21 декабря 1949 года от своих показаний отказался рядовой Г. Айгнер и на следующий день дело Айгнера было закрыто[28]. Ефрейтор строительного батальона М. Бем, обвиняемый в изъятии продуктов у мирного советского населения, отказался от своих показаний 23 декабря 1949 года[28]. После доследования 27 февраля 1950 года все обвинения с Бема были сняты, так как не удалось установить никаких фактов, изобличающих его преступную деятельность[28]. Некоторым обвиняемым советский суд был вынужден переквалифицировать обвинение. Так, личный пилот А. Гитлера генерал Ганс Баур обвинялся в том, что принимал участие в разработке военных планов, управляя самолетом во время визита Гитлера к Б. Муссолини[28]. На суде Баур посоветовал председателю «арестовать и машиниста локомотива, который тащил тот вагон, в котором Гитлер и Муссолини вели переговоры в районе Бреннерского перевала»[28]. Это вызвало замешательство, но после 15-ти минутного перерыва советский трибунал осудил Баура с формулировкой[28]:
Осужденные закрытыми военными трибуналами могли подать кассационную жалобу на приговор. Некоторые осужденные этим правом воспользовались. Так, лейтенант и бывший адвокат Эрвин Шюле 22 декабря 1949 года был осужден военным трибуналом войск МВД Новгородской области[29]. Уже 23 декабря 1949 года Шюле подал жалобу в Верховный суд СССР[29]. В жалобе Шюле указывал на недопустимость его осуждения по принципу коллективной вины[29]:
29 апреля 1950 года Военная коллегия Верховного суда СССР рассмотрела дело Шюле и заменила 25 лет каторги депортацией из СССР[29]. При этом Военная коллегия Верховного суда СССР Шюле не реабилитировала[29]. Судили в закрытых заседаниях также военнопленных из стран-союзников Германии. В итоге из 28 итальянских военнопленных дела в отношении 3 генералов и несколько военнослужащих были прекращены в ходе следствия[17]. Около 20 итальянских военнопленных были осуждены по Указу от 19 апреля 1943 года к лагерным срокам[30]. В частности, 27 июля 1948 года военный трибунал Киевской области приговорил к 25 годам капитана Гуидо Музителли (командира отряда снабжения артиллерийской группы Удине третьего альпийского полка артиллерии дивизии «Юлия»), который с конца сентября 1942 года по 11 января 1943 года в качестве командира итальянской зоны села Сергеевка Подгоренского района Воронежской области отнимал у крестьян имущество (скот, продукты и одежду), на допросах жестоко избивал двух женщин, а в ноябре 1942 года приказал повесить колхозника за отказ от работы[31]. По мнению итальянского историка Джорджо Скоттони, изучившего дело Музителли, капитан был виновен во вмененных ему преступлениях[32]. Указ Президиума Верховного совета СССР от 19 апреля 1943 года применялся и в отношении иностранных военных преступников, которые совершили преступления против иностранцев за пределами СССР. Так, бывший полицмейстер отдела «К» (транспорт) охранной полиции Э. Байер, проходивший службу на территории Польши в Варшаве, Каттовицах и Ченстохове, был приговорен к 25 годам исправительно-трудовых лагерей по статье 1 Указа от 19 апреля 1943 года и статье 17 Уголовного кодекса РСФСР за службу в германских карательных органах и участие в начале сентября 1944 года в подавлении Варшавского восстания[28]. На основании статьи 1 Указа от 19 апреля 1943 года на 25 лет исправительных лагерей был осужден унтер-офицер В. Аут — за участие в грабежах мирного чешского населения[33]. Судили не только за конкретные преступления, но и за принадлежность к структурам, совершившим военные преступления. Директива МВД, МГБ и Прокуратуры СССР № 746/364/213сс от 29 ноября 1949 года предписывала[5]:
По этому же принципу предписывалось судить командный и рядовой состав концлагерей и лагерей для советских военнопленных, а также работников судов, полиции, прокуратуры[5]. Сотрудники германской разведки и контрразведки привлекались к судебной ответственности по статьям 17 и 58-6 (шпионаж) Уголовного кодекса РСФСР[5]. По состоянию на февраль 1950 года в СССР было оставлено 13515 осужденных и подследственных военнопленных[34]. Остальные военнопленные были репатриированы на родину. Однако суды продолжились. В марте 1950 года была сформирована правовая основа для суда над оставшимися в советском плену немецкими генералами. 17 марта 1950 года были утверждены два строго секретных Постановления Совета Министров СССР № 1108-396сс и № 1109-397сс, которые предписывали освободить из плена и репатриировать 23 генерала, а остальных привлечь к уголовной ответственности по Указу от 19 апреля 1943 года, разделив их на три группы (по каждой был отдельный список, а 3 генерала подлежали передаче властям Чехословакии)[35]:
Судили немецких генералов быстро. Так, дело главы Союза немецких офицеров Вальтер фон Зейдлиц (проходил по списку № 2) было рассмотрено за один день (8 июля 1950 года) в закрытом судебном заседании военного трибунала войск МВД Московского военного округа без свидетелей, причем быстро: судебное заседание открылось в 11:35, а приговор (25 лет) был оглашен в 15:55[36].  В 1950—1953 годах число отбывавших в СССР наказание иностранных военных преступников увеличилось за счет осужденных советскими военными трибуналами и интернированных в Советский Союз из стран Восточной Европы иностранцев[37]. В частности, именно в этот период была осуждена группа германских офицеров и штатских лиц, которых ранее допрашивали как свидетелей в рамках следствия по делу о смерти Гитлера — адъютант Отто Гюнше, камердинер Хайнц Линге и другие. Всего по Указу от 19 апреля 1943 года в СССР осудили в 1943—1952 годах не менее 81780 человек, из которых 24069 человек были иностранцами[38]. На 1 июля 1953 года в СССР было 19118 иностранцев, осужденных за воинские преступления: 17528 военнопленных и 1590 интернированных[37]. Почти половина осужденных такого рода (6455 военнопленных и 715 интернированных по состоянию на 1 июля 1953 года) отбывала наказание в лагере № 476 МВД СССР (Свердловская область)[39]. Освобождение и репатриацияОсвобождение и репатриация осужденных шли еще до 1953 года. В январе 1950 года Центральная межведомственная комиссия пересмотрела примерно 15 тысяч приговоров, вынесенных в отношении военных преступников из числа военнопленных вермахта[40]. По итогам своей работы комиссия решила, что возможно выдворить из СССР тех, кто был привлечен по формальным признакам или совершил менее значительные преступления[40]. В феврале 1950 года МВД СССР приняло решение освободить и репатриировать 17499 военнопленных, в том числе[41]:
Освобождение и репатриацию ускоряло давление, которое на власти СССР оказывали власти и общественность стран гражданства военных преступников. Иногда это давление осуществлялось в пропагандистских целях — в рамках парламентской борьбы с местными коммунистами. В Италии в 1948 году были выборы, в связи с которыми получила распространение тема «28 заключенных итальянцах, забытых в России»[17].  В 1953—1956 годах выжившие иностранные военные преступники были освобождены и репатриированы. Это было связано с попытками советской власти решить проблему Германии и Австрии. Уже в апреле 1953 года Президиум ЦК КПСС поручил межведомственной комиссии под председательством министра юстиции СССР К. П. Горшенина пересмотреть приговоры в отношении тех иностранных граждан, содержать которых в заключении больше не было необходимости[42]. В работе комиссии Горшенина с 22 апреля по 12 мая 1953 года приняли участие 45 ответственных работников МВД СССР, Министерства юстиции СССР и прокуратуры, а также 15 технических работников[43]. К работе комиссии также привлекались сотрудники Министерства иностранных дел[43]. В зависимости от национальной принадлежности иностранцев, дела которых рассматривались, были созданы подкомиссии[43]. Данная комиссия рекомендовала освободить от наказания 12,7 тысяч германских подданных[42]. Начались освобождения[44]. Комиссия также наметила к освобождению 428 осужденных, находившихся на территории ГДР[43]. Советско-германское коммюнике от 22 августа 1953 года предусматривало оставление в местах заключения только лиц, которые совершили особо тяжкие преступления против мира и человечности[45]. В реальности в 1953 году освободили не всех, кого планировали. После вторичного пересмотра (по поручению генерального прокурора СССР и во исполнение поручения ЦК КПСС) дел 14430 остававшихся в СССР осужденных военнопленных и интернированных в списки на освобождение к 3 ноября 1953 года включили[46]:
Освобождали лиц, которые были привлечены к ответственности за нанесение материального ущерба советским гражданам, государству и общественным организациям[45]. Также освобождали престарелых и инвалидов[45]. Освобождение оформлялось определениями Верховного суда СССР[45]. Подлежащих репатриации сконцентрировали в Гвардейском лагерном отделении Управления Министерства юстиции по Калининградской области[45]. Всего в Берлин репатриировали 5374 немецких военнослужащих, освобожденных от дальнейшего отбывания наказания, назначенного им за преступления, совершенные во время войны[45]. В СССР для дальнейшего отбывания наказания были оставлены следующие категории осужденных[45]:
Одновременно шла работа по передаче властям ГДР тех военных преступников, которые были осуждены советскими органами и отбывали наказание на территории ГДР. 5 октября 1954 года было принято Постановление Совета министров СССР «О передаче правительству ГДР немецких граждан, осужденных советскими судами и отбывающих наказание на территории ГДР»[47]. 27 октября 1954 года председатель КГБ установил следующий порядок такой передачи[47]:
25 января 1955 года было прекращено состояние войны между СССР и Германией[38]. ФРГ увязывала установление дипломатических отношений с СССР с пересмотром дел своих граждан, осужденных за военные преступления[38]. 31 марта 1955 года в Москве и на местах начала работу правительственная комиссия, состоявшая из представителей органов государственной безопасности, юстиции и внутренних дел и возглавлявшаяся военными прокурорами[38]. В общей сложности комиссия рассмотрела дела граждан 28 стран, осужденных за военные преступления[38]. На основе заключений комиссии были изданы впоследствии 37 указов Президиума Верховного совета СССР об освобождении иностранных военнопленных от наказания и их возвращении на родину[48]. 14 июля 1955 года Никита Хрущёв сообщил властям ФРГ и ГДР, что после заключения договора с ФРГ СССР освободит от дальнейшего отбывания наказания и репатриирует в ГДР или ФРГ (в зависимости от места жительства осужденного) 5614 немецких граждан[49]:
После выступления Хрущева вышел ряд указов Президиума Верховного совета СССР (от 23 июля 1955 года, от 1 августа 1955 года, от 9 августа 1955 года, от 22 августа 1955 года), которыми большинству осужденных за военные преступления из тех, кто находился в спецлагерях МВД СССР, сроки наказания были снижены до фактически отбытых[50].  В сентябре 1955 года (после визита в СССР канцлера ФРГ К. Аденауэра) Президиум Верховного совета СССР издал указ об амнистии германских граждан[51]. Уже 29 сентября 1955 года из Свердловской области отбыл первый эшелон с освобожденными немцами[51]. 28 сентября 1955 года в ФРГ и ГДР были репатриированы 8877 военнопленных и интернированных (в том числе 749 немцев были переданы для дальнейшего отбытия наказания)[38]. Амнистия также коснулась некоторых германских военнослужащих, осужденных на открытых процессах 1940-х годов. Так, в 1955 году был амнистирован координатор карательного 667-го ост-батальона «Шелонь» Вернер Финдайзен, которого судили на Новгородском процессе 1947 года за то, что его батальон расстрелял на льду реки Полисть 253 жителей двух деревень[52]. Затем репатриация до декабря 1955 года была приостановлена[51]. В мае 1955 года был заключен договор между СССР и восстановленной Австрией[53]. Президиум Верховного совета СССР тогда издал указ об амнистии и репатриации на родину всех осужденных австрийских граждан[53]. После этого осужденных иностранцев стали группировать по признаку гражданства, переводить в облегченные условия содержания (со снятием сторожевых вышек и караулов с собаками)[53]. Австрийцев в мае 1955 года собрали, провели им медосмотр, поставили на усиленное питание и освободили по амнистии[53]. Перед отправкой на родину освобожденным австрийцам выдали новую одежду и обувь, выплатили заработанные ими деньги и выплатили компенсацию (символическую) за изъятые у них ценности[54]. Отправили австрийцев из Свердловска с оркестром, наградили отличившихся на работе подарками и провели экскурсию в Свердловский областной краеведческий музей[55]. Эшелоны с австрийцами ехали быстро. Так первый эшелон с освобожденными австрийцами (250 репатриантов) выехал из Свердловска 20 мая 1955 года и пересек границу СССР в районе станции Чоп 2 июня того же года[56]. В Вене репатриантов встретил канцлер Австрии Юлиус Рааб, родственники и знакомые[56]. Одновременно шла репатриация граждан Венгрии и Румынии, причем значительная часть репатриированных амнистировалась. Неамнистированные передавались властям этих двух стран для дальнейшего отбытия наказания. Так из отбывавших в лагере № 476 в Свердловской области 394 венгерских и 442 румынских граждан были амнистированы соответственно 239 и 268 человек[51]. В феврале 1956 года лагерь № 476 был закрыт в связи с завершением репатриации[57]. Нерепатриированными остались только советские граждане, принявшие германское гражданство и некоторые румынские граждане[57]. 18 — 20 ноября 1955 года венгерским органам советская сторона передала шесть осужденных венгров (Шомлаи, Райтер, Варга и другие)[58]. Последний итальянский осужденный военнопленный — Гвидо Музителли — был репатриирован в 1954 году[59]. После завершения советско-югославского конфликта были пересмотрены дела югославских граждан. К декабрю 1954 года советская комиссия рассмотрела дела на югославских граждан и приняла следующие решения[50]:
Реакция властей стран гражданства осужденных на их репатриацию В ГДР и Венгрии некоторые из переданных советской стороной осужденных военнопленных были заключены в местные тюрьмы[49]. В Австрии освобожденные преступники были встречены как жертвы коммунизма. Австрийские официальные лица открыто подчеркивали, что прибывшие осуждены несправедливо. Это проявилось при встрече второго эшелона с репатриированными австрийцами, прибывшего в Вену из Свердловской области. Второй эшелон с освобожденными австрийцами отбыл в Австрию в июне 1955 года[56]. В Австрии представители Международного Красного Креста встретили их цветами и подарками[56]. В Вене эшелон встречали несколько тысяч человек, в том числе бургомистр города[56]. Министр внутренних дел Австрии обратился к репатриантам с речью[56]:
Содействие было оказано. Сразу по прибытии каждому репатрианту поднесли подарки, выдали по 3 тысячи австрийских шиллингов и на автомобилях развезли по домам[56]. В ФРГ вернувшиеся нацисты часто говорили, что были оклеветаны и признались в преступлениях под пытками[49]. Власти им верили и позволили большинству осужденных вернуться к гражданским профессиям, а некоторые вновь вошли в элиту своих стран[49]. В Италии осужденные советскими трибуналами за военные преступления итальянские военнопленные были встречены властями Италии как жертвы коммунизма, виновные только в антисоветской агитации: правительство Италии даже награждало осужденных офицеров как «героев за свободу»[59]. Сам Музителли по возвращении в Италию объяснил свое осуждение политическими мотивами[60]:
Начало реабилитации Реабилитация иностранных военных преступников стала частью большой реабилитации жертв политических репрессий 1990-х годов. Правовой основой стал закон о реабилитации жертв политических репрессий от 18 октября 1991 года. Для его реализации была создана Комиссия по реабилитации жертв политических репрессий при Президенте Российской Федерации во главе с Александром Яковлевым[61]. За первые 10 лет действия закона 1991 года были реабилитированы около 4,5 млн человек, из которых 92 % — посмертно[61]. Закон 1991 года формально ставил в равное положение российских и иностранных граждан[62]. Однако Борис Ельцин, как заключил историк Тимоти Колтон, в первый год своего правления часто использовал архивы для внешней политики[63]. При этом президент не всегда проверял наличие достаточных оснований для политических заявлений. В частности, в июне 1992 года в Вашингтоне Ельцин обещал Конгрессу США раскрыть информацию об американских военнопленных корейской и вьетнамской войн, которые могли попасть в СССР[63]. Хотя заявление произвело много шума, но никаких американских военнопленных или записей о них так и не было обнаружено[63]. Несмотря на декларируемое законом равенство, на практике пересмотр дел иностранцев осуществлялся в ускоренном порядке, за который высказались 16 декабря 1992 года президент России Борис Ельцин и канцлер Германии Гельмут Коль[62]. Для пересмотра дел осужденных иностранных преступников был создан специальный отдел в Управлении реабилитации Главной военной прокуратуры[64].  Некоторые немецкие политические деятели настаивали на поголовной реабилитации осужденных в СССР иностранных военных преступников. Например, в 1992 году член ХДС Альфред Дреггер предлагал реабилитировать актом Президента России всех военнопленных вермахта (в том числе осужденных за совершение зверств на оккупированной территории СССР)[65]. В октябре 1995 года в Главной военной прокуратуре было создано Управление реабилитации российских и иностранных граждан, которое должно было осуществлять закон о реабилитации 1991 года[65]. Оно взаимодействовало с Комиссией по реабилитации при Президенте Российской Федерации[65]. Порядок внесудебной реабилитацииРешение о реабилитации принималось на основании ходатайств. Срок рассмотрения ходатайства — не более 3 месяцев[64]. Сначала по итогам рассмотрения ходатайства о реабилитации военный прокурор составлял заключение о реабилитации[64]. Заключение утверждал начальник управления реабилитации (или его заместитель или начальник отдела Управления реабилитации)[64]. В случае невозможности реабилитации по объективным причинам дело заявителя с заключением, подписанным главным военным прокурором России, направлялось в военный суд, который выносил окончательное (положительное или отрицательное) решение на основе имеющихся в деле доказательств[66]. Массовый характер внесудебной реабилитации придали два распоряжения Генерального прокурора Российской Федерации (от 17 сентября 1992 года и 20 апреля 1994 года). Они предписывали работникам Управления реабилитации Главной военной прокуратуры Российской Федерации провести проверку всех производств (как судебных, так и внесудебных) в отношении советских и иностранных граждан, осужденных по политическим мотивам военными судами[67].  Решение о реабилитации принималось прокуратурой без обращения в суд. При этом решение прокуратуры об отказе в реабилитации могло быть обжаловано в суд, причем не только заинтересованным лицом, но и общественной организацией. Так, осужденный постановлением Президиума Верховного Суда СССР от 27 сентября 1950 года по ст.ст. 58-6, 58-9, 58-4 УК РСФСР генерал-лейтенант Тоитиро Минэки был реабилитирован прокуратурой без обращения в суд на том основании, что вмененные ему преступления были совершены вне пределов территории СССР. Военная прокуратура Восточного военного округа в письме от 11 февраля 2021 года сообщила в связи с этим следующее:
В частности, попытка реабилитировать осужденных на Хабаровском процессе японцев выглядела так. В 1993—1994 годах Главная военная прокуратура Российской Федерации в связи с обращением Японской ассоциации бывших военнопленных рассмотрела материалы уголовного дела № Н‑20058 (по Хабаровскому процессу) и вынесла постановление об отказе в реабилитации[68]. Определением Верховного суда Российской Федерации от 15 декабря 1994 года приговор по Хабаровскому процессу был оставлен в силе[69]. То есть в случае с осужденными на Хабаровском процессе японцами поводом к рассмотрению вопроса о реабилитации стало обращение японской общественной организации. На практике решение о реабилитации могла принимать и «гражданская» прокуратура. Например, в 1992 году осужденного Г. Й. Бицингера реабилитировала (без обращения в суд) прокуратура Свердловской области.  Реабилитация касалась не только осужденных немцев, но иных иностранцев. В частности, в 1992 году был реабилитирован казненный Сцилард Бакаи, бывший главнокомандующий Восточной венгерской оккупационной группой в СССР, хотя Бакаи признавал, что его войска совершали в СССР военные преступления[70]. Бакаи был реабилитирован решением прокуратуры. Мотивы реабилитацииДоктор исторических наук В. П. Мотревич отметил, что в 1990-е годы часть осужденных военнопленных приходилось реабилитировать и причислить к жертвам политических репрессий в силу того, что при их осуждении были нарушены процессуальные нормы (не было защитника и т. п.)[27]. При этом виновность реабилитированных Главной военной прокуратурой военнопленных была подчас несомненна. Мотревич привел несколько примеров таких реабилитированных. Унтер-фельдфебель Г. Бартель был комендантом лагеря для советских военнопленных в Берлине, где создал для них невыносимые условия содержания[27]. Обер-ефрейтор Г. Бицингер участвовал в карательных операциях против мирного населения в Крыму и в ходе проведенной с его участием операции в каменоломнях было убито более 600 мирных граждан[71]. Полковник Ганс Герцог был осужден на 25 лет исправительно-трудовых лагерей за карательные операции против белорусских партизан[72]. Он категорически отказался работать в лагере и заставить его трудиться не смогли[72]. В мае 1992 года Герцога реабилитировали на основании закона «О реабилитации жертв политических репрессий»[72]. Конкретные мотивы прокуратуры при вынесении решения о реабилитации могли вообще отсутствовать в решении о реабилитации. Доктор юридических наук А. Е. Епифанов, изучив дела реабилитированных нацистов, отметил, что иногда решения о реабилитации прокуратурой вовсе не мотивировались[73]. Епифанов также обнаружил, что часто решение о реабилитации выносилось лишь на том основании, что вина иностранного преступника основана только на его признании (неподкрепленном иными доказательствами)[73]. В большинстве случаев сотрудники военной прокуратуры при принятии решения о реабилитации руководствовались только материалами уголовного дела, не истребуя какие-либо дополнительные материалы, чтобы подтвердить или опровергнуть его вину[73]. Незаконность внесудебных реабилитацийДоктор юридических наук А. Е. Епифанов пришел к выводу, что действия органов военной прокуратуры по внесудебной реабилитации противоречила как статье 13 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (действовавшего в 1990-е годы), так и статье 118 Конституции Российской Федерации[64]. Незаконность выражалась в том, что органы военной прокуратуры по сути узурпировали у суда право решать вопрос о виновности[64]. Прекращение внесудебного периода реабилитацииРешение Верховного суда Российской Федерации от 21 января 1998 года прекратило действие закона «О реабилитации жертв политических репрессий» в отношении иностранцев, осуждённых по Указу Президиума Верховного совета СССР от 19 апреля 1943 года[73]. Верховный суд Российской Федерации указал, что предусмотренные данным Указом деяния, непосредственно не относятся к разряду государственных или совершенных по политическим мотивам преступлений[74]. С момента вынесения постановления Верховного суда Российской Федерации от 21 января 1998 года все решения судов в отношении иностранных военных преступников могли прекращаться только с применением общего уголовно-процессуального законодательства[75]. Внесудебный период реабилитации закончился. Таким образом, с 1998 года решение о реабилитации иностранного военного преступника стало возможным принимать только в судебном порядке. Это привело к сокращению численности реабилитируемых. Тем не менее в 2000-е годы рассматривались вопросы реабилитации осужденных иностранцев, в том числе осужденных на открытых судебных процессах. Решался вопрос о реабилитации венгров и немцев, осужденных на Черниговском процессе. Постановлениями Главной военной прокуратуры Российской Федерации от 3 октября 2002 года и от 30 июля 2003 года были признаны осужденными в законном порядке и не подлежащие реабилитации[76]:
В 2010-е годы от иностранных военных преступников продолжали поступать обращения о реабилитации. По словам главного военного прокурора России С. Н. Фридинского в 2013 году было рассмотрено 21 дело в отношении иностранных военных преступников на предмет их реабилитации (по заявлениям в том числе бывших немецких военнослужащих)[77]. Все заявители были признаны военным судом не подлежащими реабилитации[78]. Тем не менее, обращения в Генеральную прокуратуру о реабилитации нацистских преступников поступали и в 2010-е годы. Так, за первые девять месяцев 2014 года в Генеральную прокуратуру Российской Федерации поступили 117 обращений о реабилитации немецких военных преступников[79]. По обращениях прокуратура выносила заключения и направляла их в Верховный суд Российской Федерации. Например, организация «Саксонский мемориал» (в лице представителя Зура) обратилась в Генеральную прокуратуру России с просьбой о реабилитации сотрудника Абвера, генерал-лейтенанта Ганса Пикенброка, приговорённого в 1952 году к 25 годам исправительно-трудовых лагерей за преступления против мира и безопасности человечества[79]. Пикенброк был освобождён в 1955 году, получил от властей ФРГ пенсию и умер в 1959 году[79]. По Пикенброку прокуратура изучила дело, вынесла отрицательное заключение о реабилитации и на его основе Верховный суд Российской Федерации 15 ноября 2014 года отказал в реабилитации[79].  Прекращение внесудебного порядка реабилитации привело к тому, что даже в отношении иностранцев, осуждённых советскими внесудебными органами, решение о реабилитации стал принимать суд по протесту прокурора. Так, 23 декабря 1998 года военный суд Московского военного округа реабилитировал майора Йоахима Куна, который в 1951 году был приговорён к 25 годам тюремного заключения Особым совещанием при Министре государственной безопасности СССР[80]. Отмена некоторых внесудебных решений о реабилитацииНекоторые решения о реабилитации были отменены. В частности было отменено решение о реабилитации фон Паннвица[79]. Некоторые решения были отменены спустя десятилетия. Так в феврале 2018 года прокуратура Свердловской области по жалобе одного из граждан (узнавшего на лекции историка о таком факте) отменила решение о реабилитации Г. Й. Бицингера, участвовавшего в убийстве более 600 мирных граждан и реабилитированного в 1992 году[81]. Общее число реабилитированныхЗа период с 18 октября 1991 года по январь 2001 года органы военной прокуратуры (по собственным данным) на основании Закона «О реабилитации жертв политических репрессий» рассмотрели более 17569 обращений иностранцев (в основном немцев)[20]. В результате 13035 иностранцев были признаны жертвами политических репрессий и реабилитированы, а 4534 иностранцам в реабилитации было отказано[20]. Доктор юридических наук А. Е. Епифанов отмечает, что большинство этих лиц было привлечено как раз за злодеяния, совершённые в годы Великой Отечественной войны[62]. Оценки историковВенгерские историки Тамаш Краус и Ева Мария Варга в 2015 году негативно оценили реабилитацию, назвав ее «абсурдным политическим трюком» «ельцинского режима, который в интересах поддержания „хороших отношений“, а также демонстрируя всему миру свою „правовую чувствительность“, реабилитировал военных преступников, в том числе и венгров»[82]. Примечания
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Portal di Ensiklopedia Dunia
