Фомин, Вячеслав Васильевич

Вячесла́в Васи́льевич Фоми́н (род. 1957) — российский историк и историограф, исследователь начальных этапов истории Древней Руси. Доктор исторических наук, занимал пост проректора по научной работе Липецкого государственного педагогического университета, являлся заведующим кафедрой отечественной истории. В настоящее время — профессор кафедры отечественной и всеобщей истории института истории, права и общественных наук (бывшего исторического факультета) Липецкого государственного педагогического университета имени П. П. Семёнова-Тян-Шанского.

Ученик историка А. Г. Кузьмина, вслед за которым развивает идеи антинорманизма — южнобалтийской гипотезы^[1][2]. В связи с этим сотрудничает с автором псевдонаучного^[3] учения «ДНК-генеалогия» А. А. Клёсовым и является членом «научного совета» «Академии ДНК-генеалогии», продвигающей учение Клёсова^[4][5].

Родился в 1957 году в Горьковской (ныне Нижегородской) области, в многодетной крестьянской семье.

В 1980 году окончил историко-филологический факультет Горьковского (ныне Нижегородского) государственного университета им. Н. И. Лобачевского.

С 1985 по 1988 год обучался в аспирантуре МГПИ под руководством доктора исторических наук, профессора А. Г. Кузьмина (1928—2004).

В 1997 году защитил кандидатскую диссертацию по теме: «Варяги в средневековой письменной традиции», а в 2005 ─ докторскую диссертацию: «Варяго-русский вопрос в российской историографии XVIII—XX веков».

Профессор Липецкого государственного педагогического университета, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН (до начала 2011 года).

Автор более 80 научных публикаций, двух учебных пособий с грифом УМО, четырёх монографий по варяго-русскому вопросу и его историографии.

В своих работах ведёт полемику с норманской теорией происхождения варягов и Рюрика, возводит её истоки к шведско-русским отношениям начала XVII века.

Является учеником и последователем историка А. Г. Кузьмина, развивает его идеи. Концепция Фомина включает три основных тезиса: народ русь — изначально не скандинавы, а славяне; Новгород основан в IX веке не скандинавами, а славянами, аргументируется это утверждение тем, что город имеет славянское, а не скандинавское название; варяги — это вагры, западные славяне^[1].

В рамках занимаемой Фоминым позиции варяги считаются прибалтийскими славянами на основании этимологий (отождествления «варяги»-«вагры», известное начиная с труда немецкого дипломата Сигизмунда фон Герберштейна), а также западнославянских влияний на язык и материальную культуру северо-западных областей Древней Руси^[2]. Фомин предпринял попытку возродить существовавшую ранее гипотезу о связи названий Русь и города Руса (ныне Старая Русса), опираясь на известие Герберштейна. По мнению Фомина, «Старорусская русь», существовавшая ещё до призвания Рюрика, располагалась на территории всего Южного Приильменья, «где встречаются мощные соляные источники, в изобилии дающие соль, без которой невозможна сама жизнь»^[6].

В рамках своей концепции Фомин отвергает мнения большинства известных российских учёных^[7], и относит к числу норманистов всех, кто не разделяет его идеи западнославянского происхождения варягов^[8], включая авторов, которые традиционно считаются антинорманистами (В. В. Мавродин, Б. А. Рыбаков, И. П. Шаскольский)^[9].

Историк и археолог Л. С. Клейн называет его «современным лидером антинорманизма»^[10].

Фомин входит в редколлегию журнала «Исторический формат», выходящего с 2015 года; в общественный попечительский совет журнала входят члены «Академии ДНК-генеалогии» А. А. Клёсова; статьи журнала близки к псевдонаучным^[11][12].

В приветствии «От имени Президиума Российской академии наук» участникам и гостям семинара «От Ломоносова к Нансену и далее» (23 января 2011 года, Тромсё, Норвегия) вице-президент РАН академик д.г.-м.н. Н. П. Лавёров высказал мнение, что «…профессор В. В. Фомин в монографии „Ломоносов. Гений русской истории“ впервые обстоятельно, с привлечением самого широкого круга источников — исторических, археологических, лингвистических, антропологических, показал, что почти все идеи, высказанные Ломоносовым в XVIII веке в отношении русской и мировой истории, соответствуют уровню современной науки и, что Ломоносов прав, выводя варяжскую русь с берегов Южной Балтии»^[13].

Работы Фомина подвергаются критике со стороны ряда археологов^[14], историков и филологов. Историк В. В. Пузанов обращает внимание на присущий Фомину стиль дискуссии, включающий в себя навешивание ярлыков, карикатурное изложение мнений оппонентов, передёргивание фактов. Пузанов указывает, что работы Фомина ценны «с точки зрения полноты собрания историографических фактов», признавая главным их недостатком «перенос научного спора в область политики, навязчивые представления о норманистах, как недругах русского и, шире, славянских народов»^[15].

По мнению историка и филолога Е. А. Мельниковой, Кузьмин и вслед за ним Фомин возродили антинорманизм середины XIX века, в той его форме, которая была выдвинута М. В. Ломоносовым и развита С. А. Гедеоновым. Согласно Мельниковой, эта концепция использует народные этимологии («варяги»-«вагры» и др.) и смешивает западных славян с поморскими, а используемые в качестве аргументации следы поморских славян в археологическом материале немногочисленны^[2].

Историк В. Я. Петрухин относит Фомина к эпигонам традиционного антинорманизма и оценивает используемые им методы реконструкции древнерусской истории на основе средневековых генеалогий, конструкций Синопсиса, Ломоносова и др., как примыкающие к методам А. Т. Фоменко^[16].

Историк и археолог Л. С. Клейн отмечает, что вопреки Фомину, Новгород, согласно данным археологии, в IX веке не существовал, а роль летописного Новгорода, по мнению ряда исследователей, играло соседнее с ним (Рюриково) Городище, где имеются слои IX века, причём с большим числом скандинавских находок^[17]. Предположение Фомина о существовании Старой Руссы в IX веке также не подтверждается археологическими данными^[18]. Кроме того, название этого поселения (Руса) известно только с середины XI века, которой датируется берестяная грамота № 526: «На Бояне въ Роусе гр(и)вна, на Житоб(о)уде въ Роусе 13 коуне и гр(и)вна истине…»^[19]. О более раннем названии поселения ничего не известно. Лингвисты Р. А. Агеева, В. Л. Васильев и М. В. Горбаневский считают, что первоначальное название города (Руса) происходит от гидронима — реки Порусья, которая в древности называлась Руса. Имя реки, в свою очередь, осталось от ранее проживавших здесь балтийских племен^[20]. Относительно аргумента Фомина о сходстве новгородских и псковских археологических древностей с западнославянскими Клейн указывает, что керамика, которая известна у западных славян — фельдбергская и фрезендорфская, торновская, гроссраденская и типа Таттинг — действительно имеет подобия в северорусском материале, как и строительная техника валов, технология судостроительства, при малом количестве железных заклёпок или вовсе без них, тогда как у скандинавов их большое количество. Однако данная керамика не распространялась на территории вагров, с которой связывают варягов сторонники западнославянской гипотезы^[21].

Концепция лингвистических влияний западнославянского языка на речь новгородцев, которые предполагал лингвист А. А. Зализняк в 1988 году, была подвергнута критике О. Н. Трубачевым, В. Б. Крысько и Х. Шустер-Шевцем, поскольку те же архаизмы имеются и у балканских славян и в некоторых других регионах, и в дальнейшем не поддержана самим Зализняком. Кроме того, если бы указанная керамика и диалектные влияния были маркерами варягов, эти маркеры имелись бы уже в IX веке в Смоленске, Киеве и Чернигове^[21].

Фомин и А. Н. Сахаров утверждали, что В. Л. Янин и В. В. Седов «доказали три миграционных потока из западнославянского мира — из Южной Балтики, из Польши и с Карпат, в VIII веке, в середине IX и в середине X». Это утверждение не соответствует действительности. Археологи Янин и Алешковский опирались только на лингвистические наблюдения и не приводили археологических данных. Гипотеза Седова опирается на данные письменных источников и археологический материал не прорабатывала. Другие археологи её не приняли. Кроме того, Седов писал о середине 1-го тысячелетия н. э. Привязки к варягам эти предполагаемые миграции не имеют. Тогда как передвижение населения из Скандинавии фиксируется по сотням археологических артефактов именно IX—X веков. Не соответствуют действительности слова Фомина: «из 150 тыс. артефактов, добытых Новгородской экспедицией, лишь 10-15 штук — скандинавские». Клейн называет Фомина и Сахарова в связи с этими словами фальсификаторами и пишет, что число скандинавов в стратегически важных пунктах Северной Руси в IX веке превышало число славян. Вопреки Фомину, утверждавшему, что древнерусские города не имели скандинавских названий, такие имена известны из скандинавских источников^[22].

Клейн отмечает, что Фомин пользуется устаревшей методикой, которая мало отличима от методики Ломоносова^[22]; опирается преимущественно на мнения отдельных авторов XVII—XIX веков (включая немецкие генеалогии, которые создавались для прославления северонемецких династий), часто используя ссылки на них вместо опоры на факты, а также использует старые аргументы антинорманистов. Мнения антинорманистов Фомин рассматривает как основанные на знаниях и здравом смысле, а мнения «норманистов» (или авторов, которых он считает «норманистами») — как априори поверхностные и злонамеренные. Лучшим доказательством он считает частное мнение «норманиста», если оно совпадает с конкретным доказываемым Фоминым тезисом (по принципу «даже норманист признаёт»). Если он касается исторических источников, которые противоречат его концепции, то нередко делает при их интерпретации различные смысловые добавления, чтобы снять противоречия. В качестве аргумента Фомин также опирается на славу Ломоносова, доказывает универсальность его теорий^[1].

По мнению Клейна, Фомин осуществляет «шельмование» несогласных с его мнением, чтобы направить на них негативные эмоции околонаучной публики. Поскольку на научное сообщество построения Фомина не могут оказать влияния, его работа, по мнению Клейна, ориентирована на широкие массы^[23]. В целом Фомин занимает маргинальную позицию. Клейн писал: «воспевая дуэтом нашествие западных славян, Фомин и Сахаров считают это патриотической позицией (а не избавление ли от западных славян является национальным праздником России?). Признание же скандинавского нашествия (такого же, как на Англию и Францию) они считают антипатриотической пропагандой». Все норманисты, по словам Фомина, являются членами Шведской и Норвежской академий. Клейн отмечает, что это не соответствует действительности^[22].

О самом Клейне Фомин пишет как о грубом и невежественном авторе, «начальнике Тайной розыскных варяжских дел канцелярии, ведающей научным сыском», сравнивает с нацистским министром пропаганды Йозефом Геббельсом, обвиняет в расизме (якобы возвеличивании «германской расы», аргументируя это тем, что «Гитлер, как и Клейн, был норманнистом») и одновременно использует в отношении Клейна эпитет «либерал-демократ» в качестве обсценного^[24].

Фомин отрицал существование других князей (кроме летописного варяга) с именем Рюрик: по его мнению, если бы имя было скандинавским, то, попав на Русь, присутствовало бы в княжеском роду^[25]; в действительности имя Рюрик отражено в древнерусском княжеском именослове: известны также Рюрик Ростиславич, ум. 1092 и Рюрик Ростиславич, ум. 1212^[26].

Фомин утверждает, что немецкий дипломат Сигизмунд фон Герберштейн, который первым отождествил варягов с западнославянским племенем вагров, в январе-апреле 1516 года посетив историческую область Вагрию, беседовал с ваграми и получил от них подлинные сведения об их истории^[27]. Вагры были истреблены или ассимилированы немцами значительно раньше времени Герберштейна. В самом тексте Герберштейна эпизода о беседе с ваграми нет, напротив, дипломат отмечает: «про варягов никто не мог сообщить мне ничего определённого, помимо их имени». Далее Герберштейн писал, что отождествление вагров и варягов является его собственным предположением: «как полагают, Балтийское море и получило название от этой Вагрии», а вагры «имели общие с русскими язык, обычаи и веру, то, по моему мнению, русским естественно было призвать себе государями вагров, иначе говоря, варягов, а не уступать власть чужеземцам, отличавшимся от них и верой, и обычаями, и языком»^[28]. Фомин приписывает немецкому космографу Себастьяну Мюнстеру первое упоминание о варяге Рюрике в иностранных источниках, но ссылается при этом на базельское издание его «Космографии» 1628 года, дополнения в которое вносились редакторами текста под влиянием «Записок о Московии» Герберштейна^[29][30]. У Мюнстера (1489—1552) в прижизненных изданиях «Космографии» 1544 и 1550 годов^[31] нет ни варяжской темы, ни сюжета о ваграх^[29].

Статьи