Присоединение Эстонии к СССР

Эту страницу предлагается переименовать в «Советская оккупация Эстонии». Пояснение причин и обсуждение — на странице Википедия:К переименованию/4 июля 2024. Пожалуйста, основывайте свои аргументы на правилах именования статей. Не удаляйте шаблон до подведения итога обсуждения. Переименовать в предложенное название, снять этот шаблон.

Присоедине́ние Эсто́нии к СССР (эст. Eesti ühinemine NSV Liiduga), в ряде источников используется название Сове́тская оккупа́ция Эсто́нии (эст. Nõukogude okupatsioon Eestis➤) — политический процесс в истории Эстонии, приведший Эстонскую Республику к включению в Советский Союз в августе 1940 года.

После провала попыток создать в Европе в 1930-е годы систему коллективной безопасности суверенитет Эстонии и других государств Восточной Европы оказался под угрозой➤. Аннексия Эстонии стала следствием подписания СССР и нацистской Германией в августе 1939 года договора о ненападении, секретный протокол к которому зафиксировал разграничение сфер интересов обеих сторон в Восточной Европе. Этот процесс был частью общего процесса включения Литвы, Латвии и Эстонии в состав СССР➤.

В 1939—1940 годах СССР путём политического давления и военных угроз добился размещения на территории Эстонии крупного воинского контингента➤, а затем и смены правительства страны➤. Руководимые представителями СССР эстонские левые провели выборы в парламент, который объявил Эстонию советской социалистической республикой и попросил о вступлении в состав СССР➤. Следствием этих событий стала инкорпорация Эстонии в состав Советского Союза, советизация➤ и массовые репрессии➤.

Событиям, связанным с присоединением Эстонии к СССР, даются различные политико-правовые оценки, и они остаются предметом споров и конфликтов➤.

В результате распада Российской империи большевики столкнулись с проблемой отколовшихся национальных окраин, включая Эстонию. После того как провалилась попытка установить советскую власть в Эстонии в ходе советско-эстонской войны, РСФСР и Эстония 2 февраля 1920 года заключили мирный договор. В соответствии с этим соглашением Советская Россия отказывалась от всяких суверенных прав на народ и территорию Эстонии, и РСФСР с Эстонией первыми в мире признавали друг друга де-юре. При заключении договора Советская Россия руководствовалась принципом самоопределения народов. Этот договор завершил военные действия между Россией и Эстонией, при этом тот факт, что Эстония выбрала не социалистический путь развития, в качестве серьёзного препятствия не воспринимался, поскольку из-за продолжающейся Гражданской войны будущее советской власти оставалось под вопросом, и задачи мировой революции для большевистского руководства не были первоочередными^[1].

Тем не менее Советской Россией, а впоследствии СССР, инспирировались и поддерживались антигосударственные движения в Эстонии начала 1920-х годов, кульминацией которых стал вооружённый мятеж 1 декабря 1924 года. После провала мятежа влияние СССР на внутриполитическую ситуацию в Эстонии резко снизилось, однако в меньших масштабах сохранялось, главным образом, опосредованно через Коммунистическую партию Эстонии^[2]. СССР поддерживал тесные отношения с будущим президентом Эстонии Константином Пятсом, который с 1924 года лоббировал советские интересы в Эстонии и получал в советском торговом представительстве зарплату консультанта, в 8 раз превосходившую зарплату депутата парламента^[3].

До середины 1930-х годов власти СССР считали главным субъектом военной угрозы на западе Польшу, при этом Эстония и Латвия рассматривались как её потенциальные союзники. В Москве опасались возможного создания блока балтийских стран с участием Польши, Финляндии, Латвии и Эстонии. Участие Литвы из-за конфликта с Польшей по виленскому вопросу в таком блоке было невозможно. С приходом к власти в Германии нацистов в 1933 году и подписанием польско-немецкого договора в январе 1934 года ситуация изменилась. После этого СССР поддержал внешнеполитическое сближение Литвы, Латвии и Эстонии, а также продлил на 10 лет двусторонние договоры о ненападении со всеми тремя странами^[4].

Отказ от претензий на восстановление контроля над принадлежавшими России до Первой мировой войны территориями был временным. Независимость балтийских государств рассматривалась в Кремле как неприемлемое явление, руководством СССР разрабатывались соответствующие военно-стратегические планы^[5]. Одновременно разрабатывались планы советизации этих стран после захвата территории, которыми занимался генерал Владимир Триандафиллов^[6]. Весь период существования независимой Эстонской Республики советское правительство использовало доступные ему возможности для подрывной деятельности против Эстонии^[7].

Сразу после прихода к власти в Германии нацистов и выхода этой страны из Лиги Наций Советский Союз пытался создать в Европе систему коллективной безопасности. Одним из вариантов был проект Восточного пакта, продвигавшийся Францией и СССР с конца 1933 — начала 1934 года. Вначале предполагался договор с участием СССР, Чехословакии, Польши, Литвы, Латвии, Эстонии, Бельгии и Финляндии под гарантии Франции. В мае 1934 года министр иностранных дел Франции Луи Барту предложил включить в состав участников пакта Германию^[8].

Германия, со своей стороны, считала, что этот проект — завуалированный франко-советский союз против неё. Польша также отказалась от участия в нём, следом за Германией и Польшей отказались Латвия и Эстония, а Финляндия вообще не ответила на советское предложение. Нейтральные страны также выразили свои сомнения. К 1935 году проект утратил шансы на реализацию^[8].

12—13 марта 1938 года состоялся аншлюс Австрии. 1—10 октября 1938 года в соответствии с Мюнхенским соглашением Германия аннексировала Судетскую область, входившую в состав Чехословацкой республики. К захвату территорий присоединились Польша и Венгрия: одновременно с немецкими войсками, занимавшими Судеты, Польша ввела в Тешинскую область свою армию, а Венгрия оккупировала южные и восточные регионы Словакии. В марте 1939 года Гитлер предъявил ультиматум Литве о возврате аннексированного ею ранее Мемельского края. Литва была вынуждена передать этот регион Германии, заключив также договор о ненападении^[9].

Все эти события заставили Францию и Великобританию в марте 1939 года вступить в переговоры с СССР в целях противодействия начавшейся немецкой экспансии^[10]. В проекте договора, предлагавшегося Советским Союзом, присутствовало понятие «косвенной агрессии», предполагавшее право СССР ввести войска в пограничные государства, если он сочтёт, что их политика направлена против СССР^[11]. Ранее, в марте 1938 года, советский военный атташе в Варшаве заявил, что если Польша вторгнется в Литву, а немцы займут Мемель, то советские войска вступят в Эстонию и Латвию^[12]. Это было расценено в прибалтийских столицах, а также в Лондоне и Париже как намерение оккупировать лимитрофы. Со своей стороны, прибалтийские государства заявили о своём нейтралитете и объявили, что всякие гарантии, данные им без их просьбы, будут рассматривать как акт агрессии^[11][13]. Как писал историк Михаил Семиряга, хотя граждане прибалтийских республик и были в то время недовольны своими правительствами, а некоторые были не против смены режима, в большинстве своём они хотели жить в независимых государствах, а не в составе СССР^[14].

12 марта 1934 года Константин Пятс, будучи премьер-министром, совместно с Йоханом Лайдонером, который возглавлял эстонскую армию, совершили государственный переворот и установили авторитарный корпоративный режим, подобный итальянскому фашизму, португальскому Новому государству, австрофашизму и другим правым европейским диктатурам того времени^[15]; в СССР эстонское государство называли «фашистским»^[16]. Пятс был объявлен «Президентом-Регентом Эстонии» (эст. Riigihoidja). Оппозиционные организации были запрещены, выборы отменены, полномочия парламента 5-го созыва, одобрившего действия Пятса и Лайдонера, продлены. 2 октября 1934 года распоряжением Пятса сессия парламента была закрыта и он больше не созывался, законодательная власть полностью перешла к диктатору. В марте 1935 года, в Эстонии была введена однопартийная система. Все политические партии были запрещены, вместо них была создана единственная правящая — «Патриотическая лига». Период диктатуры Пятса получил название «Эпоха безмолвия». При этом экономика страны успешно развивалась, жизненный уровень граждан рос, что обеспечило режиму поддержку большинства избирателей^[17]. Главная идея Пятса заключалась в организации нации и представления её в парламенте не конкурирующими партиями, а корпоративными «профессиональными палатами»^{[англ.][18]}.

17 апреля 1939 года посланник Латвии в Эстонии Вилис Шуманис^{[латыш.]} сообщал в латвийский МИД, что «в эти дни в Эстонии уравнена продолжительность военной службы и продлена для всех родов войск до 18 месяцев», а «в мае или июне в Эстонии предусмотрено продлить всеобщую военную службу на 2 года». Впрочем, оговаривалось, что, «по расчётам знатоков, нынешний состав частей вооружённых сил столь мал (в связи с годами мировой войны, когда рождаемость была очень ничтожна), что невозможно даже провести единовременную всеобщую мобилизацию из-за недостатка кадров»^[19].

Соглашение о коллективной безопасности в Европе не было достигнуто из-за политики западных держав по умиротворению Германии и требований в СССР в отношении стран Восточной Европы^[10]. Из-за страха перед советской агрессией правительство Эстонии ориентировалось на Германию. 7 июня 1939 года в Берлине министр иностранных дел Эстонии Карл Сельтер и министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп подписали Договор о ненападении^[20]. Срок договора составлял десять лет, с автоматическим возобновлением на новый десятилетний период, с одной лишь оговоркой, что договор потеряет силу в случае прекращения действия Договора о ненападении между Германией и Латвией, заключённого в тот же день. В случае нападения одной из сторон на третью договор оставался в силе. Договор сопровождался секретной клаузулой, согласно которой Эстония обязывалась принять «с согласия Германии все необходимые меры военной безопасности по отношению к Советской России», поскольку эстонское руководство считало, что именно нападение СССР представляет для Эстонии единственную опасность^[21].

С началом Второй мировой войны Эстония столкнулась с экономическими проблемами, поскольку её экономика существенно зависела от британского рынка и валюты. Предприятия, работавшие на импортном сырье, стали останавливаться. Население скупало товары первой необходимости, цены выросли. Внешнеполитические возможности для малых стран в Европе резко сузились. В такой ситуации многие воспринимали налаживание отношений с СССР как приемлемую альтернативу^[22].

Одновременно с переговорами с Великобританией и Францией СССР зондировал возможность наладить отношения с Германией. В результате 23 августа 1939 года был подписан Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом (т. н. пакт Молотова — Риббентропа)^[10]. Германия и СССР сходились во мнении, что суверенитет малых государств, оказавшихся между двумя великими державами, подлежит ликвидации^[23]. Согласно секретному дополнительному протоколу о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе на случай «территориально-политического переустройства», предусматривалось включение Эстонии, Латвии, Финляндии, Восточной Польши (Западной Украины и Западной Белоруссии) и Бессарабии в сферу интересов СССР^[24][25]. Аннексия Эстонии Советским Союзом считается следствием этого пакта^{[26][27][28][29]}.

Содержание секретных протоколов не удалось сохранить в тайне. Так, посол СССР в Эстонии Кузьма Никитин сообщал, что «эстонцы распространяют слух, что у СССР с Германией существуют помимо отпечатанного договора тайные пункты, по которым они собираются разделить Польшу и Прибалтику»^[30][31].

17 сентября 1939 года, когда польское правительство покинуло свою страну и советские войска перешли польскую границу, народный комиссар иностранных дел СССР Вячеслав Молотов в ноте дипломатическим представителям 24 государств, в том числе Латвии, Литвы, Эстонии и Финляндии, написал, что «в отношениях с ними СССР будет проводить политику нейтралитета»^[32][33].

Слухи о возможном включении Эстонии в состав СССР после 23 августа 1939 года резко изменили тональность сообщений советского посла. Так, в одном из сообщений он назвал Эстонию «бывшей провинцией» России, которую СССР может потребовать обратно. С началом войны Никитин отмечал серьёзные экономические трудности Эстонии и утверждал, что сложилась благоприятная ситуация для давления на Эстонию в советских интересах^[34][35].

Историк Елена Зубкова отмечает, что на переговорах о торговом соглашении между Вячеславом Молотовым и министром иностранных дел Эстонии Карлом Сельтером, которые начались 13 сентября, с 17 сентября произошёл резкий поворот: Молотов неожиданно заявил Сельтеру, что СССР «нужны выходы к Балтийскому морю»^[36]. Зубкова полагает, что изменения были вызваны переходом в этот день Красной армией советско-польской границы. Эстония ответила отказом^[37].

С началом Второй мировой войны Эстония объявила о своём нейтралитете, но в ходе военных действий произошёл ряд инцидентов, в которые оказались вовлечены и прибалтийские страны. Одним из них стал заход 15 сентября польской подводной лодки «Орёл» в Таллинский порт, где она была интернирована эстонскими властями, которые начали демонтаж её вооружения. Однако 17 сентября экипаж подлодки разоружил охранников и вывел её в море. Советский Союз заявил, что Эстония нарушила нейтралитет, предоставив убежище и помощь польской подводной лодке^[38][39][40]. 19 сентября Вячеслав Молотов от лица советского руководства возложил ответственность за это происшествие на Эстонию, заявив, что Балтийскому флоту поставлена задача отыскать подлодку, поскольку она может угрожать советскому судоходству. Это привело к фактическому установлению морской блокады эстонского побережья^[41]. Блокада сопровождалась вторжением советских кораблей в территориальные воды Эстонии и обстрелом её побережья^[42][43].

	В Викитеке есть тексты по теме: «Переговоры В. Молотова c К. Сельтером»

24 сентября Сельтер вновь прибыл в Москву по приглашению правительства СССР. Однако после обсуждения торгового соглашения Молотов снова поднял вопрос о польской подводной лодке, заявив, что Эстония отремонтировала и вооружила лодку, тем самым нарушив нейтралитет в пользу Польши, и далее в ультимативной форме потребовал заключения пакта о взаимопомощи, который также «обеспечивал бы Советскому Союзу права иметь на территории Эстонии опорные пункты или базы для флота и авиации»^[40][39]. Молотов заявил, что Советскому Союзу для укрепления безопасности необходим выход в Балтийское море: «Если Вы не пожелаете заключить с нами пакт о взаимопомощи, то нам придётся искать для гарантирования своей безопасности другие пути, может быть, более крутые, может быть, более сложные. Прошу Вас, не принуждайте нас применять силу в отношении Эстонии»^[42][44]. В этот момент в переговоры включился Сталин — с откровенным давлением на Эстонию^[37][45]. На эстонской границе было сосредоточено 160 тысяч советских солдат, 700 орудий, 600 танков и 600 самолётов. Эстонская армия мирного времени составляла 16 тысяч солдат, 30 танков и 125 самолётов. 26 сентября нарком обороны СССР Климент Ворошилов издал приказ о готовности нанести 29 сентября «мощный и решительный удар по эстонским войскам»^[46][47]. Приказ главнокомандующего Балтийским флотом Владимира Трибуца 29 сентября 1939 года гласил, что, если переговоры не завершатся успехом, Балтийский флот должен «уничтожить эстонский флот», сравнять с землёй Таллинскую и Кундаскую военно-морские базы, блокировать доступ чужих военных кораблей в Финский залив^[48].

27 сентября советские власти заявили о потоплении в Нарвском заливе советского транспортного корабля «Металлист»^[49]. В гибели корабля советское руководство обвинило Эстонию. По мнению современных историков, это событие было спланированной провокацией Советского Союза с целью оказать давление на Эстонию или, в случае отказа от базового соглашения, использовать инцидент как предлог для войны. Относительно гибели самого корабля существуют разные версии: потопление экипажем или другими советскими судами, а также версия, что он вообще не был потоплен^[50][40][51].

Эстония стояла перед угрозой советского вторжения^[41], её способность сопротивляться оценивалась в две недели. При этом Латвия уклонялась от выполнения союзнических обязательств, Финляндия заявила, что эстонские проблемы её не интересуют, а Германия посоветовала уступить советскому давлению. Хотя, по утверждению Марта Лаара, и в народе, и в армии была готовность к сопротивлению, президент Пятс принял решение подписать договор^[52].

Согласно договору СССР получил право иметь на территории Эстонии военно-морские базы на островах Сааремаа, Хийумаа и в городе Палдиски, а также несколько аэродромов на правах аренды^[53]. В секретном протоколе к договору было указано, что СССР имеет право держать на этих базах до 25 тысяч военных^[54]. В Хаапсалу база создавалась на время войны и не более, чем на 2 года, а флот получил право на 2 года базироваться в портах Рохукюла^[эст.] и Таллина, пока строятся новые базы^[55].

Попытка эстонских представителей в Москве затянуть переговоры и понизить правовой статус документов не увенчались успехом. Эстонская делегация безуспешно настаивала, чтобы базы сохранялись только на период войны, и пыталась сократить масштабы перемещения населения в связи с выделением территорий под военные базы. Советские войска перешли границу Эстонии 18 октября 1939 года^[56]. На территорию Эстонии были введены части 65-го Особого стрелкового корпуса и Особой группы войск ВВС общей численностью 21 347 человек, 283 танка, 54 бронеавтомобиля и 255 самолётов^[55].

Исполнение договора вызвало большие трудности, поскольку он заключался в большой спешке и формулировки были крайне расплывчатыми, а условия — непроработанными. Сложности касались вопросов о пользовании путями сообщения, телефоном и телеграфом, заключении арендных договоров на землю и постройки. Долго решались вопросы с медицинским обеспечением военных и членов их семей, валютой денежного довольствия и другие. В соответствии с договором о правовом положении советских военных баз, заключённым между СССР и Эстонией 15 мая 1940 года, советской стороне передавались новые обширные территории. Кроме города Палдиски и трёх островов советским военным передавалось ещё почти сто населённых пунктов^[57]. Эстонская сторона требовала компенсации собственникам за потерянное имущество и доходы, а советская сторона игнорировала эти требования как «буржуазно-капиталистические»^[58].

Зимой, во время войны СССР с Финляндией, советская авиация, которая базировалась на эстонских аэродромах, принимала участие в бомбардировках финских городов. Эстонские историки считают это нарушением нейтрального статуса Эстонии^[10][59], российский историк Сергей Ковалёв утверждает, что в связи с приданием советским базам «внеземельного статуса» использование территории Эстонии для военных действий против Финляндии не рассматривалось руководством Эстонии как нарушение советско-эстонского договора^[60]. Вопреки запрету правительства, некоторое количество эстонских добровольцев отправились в Финляндию сражаться против СССР^[20].

1 апреля 1940 года в Германии были изданы географические карты, на которых территории Литвы, Латвии и Эстонии были включены в состав СССР^[61][62][63].

Первое время СССР не вмешивался во внутренние дела Эстонии. Советскому посольству рекомендовали не поощрять местных коммунистов, жаждавших немедленной советизации^[64][65][66]. Однако после нападения Германии на Данию и Норвегию, захвата стран Бенилюкса и крупных военных успехов во Франции политика Кремля существенно изменилась, и было решено окончательно завершить балтийский вопрос присоединением этих стран к СССР^[67][68]. Летом 1940 года СССР выдвинул обвинения в неисполнении пакта эстонским правительством^[64].

Первые официальные претензии советского правительства были предъявлены Литве. 30 мая в советских газетах было опубликовано «Сообщение НКИД СССР о провокационных действиях литовских властей». Обвинения в соучастии в исчезновении нескольких красноармейцев не имели никаких доказательств, более того, литовские власти старались сделать всё, чтобы не раздражать советское руководство, и прилагали все усилия для возвращения дезертиров, но обвинения были лишь поводом для последовавшего ультиматума^[64]. Претензии в адрес Эстонии появились ещё раньше, но это было не официальное заявление, а статья в газете «Правда» от 28 мая. В этой статье Эстония тоже обвинялась в нарушении договора с СССР и делались заявления, что эстонская интеллигенция настроена проанглийски и антигермански. В стремлении угодить СССР полиция Эстонии была вынуждена расследовать распространение в стране антигитлеровских анекдотов^[69].

3 июня все советские войска в Прибалтике были выведены из состава округов и поставлены в прямое подчинение наркома обороны Семёна Тимошенко^[70][67]. 10 июня на советских базах в Эстонии была объявлена боевая готовность. 9 июня Балтийский флот был передан в оперативное подчинение Ленинградского военного округа^[71]. 14 июня была объявлена военная и морская блокада Прибалтики, в этот же день советские самолёты сбили над Финским заливом вылетевший из Таллина самолёт финской авиакомпании^[72].

	В Викитеке есть тексты по теме: «Ультиматум Советского правительства властям Эстонии»

16 июня Молотов вручил эстонскому послу ультимативную ноту, в которой требовал немедленного ввода в Эстонию дополнительного контингента советских войск (2—3 корпуса) и формирования нового правительства с участием советских представителей. Обсуждать смягчение условий ультиматума Молотов отказался и дал время на ответ до конца текущих суток. Главное обвинение в ноте сводилось к тому, что правительства Эстонии и Латвии якобы нарушили пакт о ненападении 1932 года и пакт о взаимной помощи 1939 года, включив в эстоно-латвийский военный союз Литву, что будто бы явствует из созыва конференций министров иностранных дел этих государств в декабре 1939 и марте 1940 года^[73]. Реальных фактов антисоветской деятельности «Балтийской Антанты», в которой Молотов обвинял Эстонию, Латвию и Литву, исследователями не найдено^[68].

Лидер демократической оппозиции Яан Тыниссон призвал к оказанию хотя бы символического сопротивления^[74]. Тыну Таннберг^[эст.] и Энн Тарвель^[эст.] считают, что в армейских кругах Эстонии, особенно среди молодых офицеров, существовала готовность к сопротивлению агрессии и защите независимости, однако правительство предпочло сдаться^[71]. Президент Константин Пятс и главнокомандующий вооружёнными силами Эстонии генерал Йохан Лайдонер приняли ультиматум^[75]. Власти считали сопротивление бессмысленным. Во-первых, крупная советская группировка уже находилась внутри Эстонии, во-вторых, после советско-финской войны в Эстонии считали, что огромные потери финнов в этой войне были напрасными. Угнетающе подействовало на лидеров Эстонии также поражение Франции. О «Балтийской Антанте», претензии в создании которой выдвигал СССР, никто даже не вспоминал^[76].

В 8 часов утра 17 июня 1940 года Йохан Лайдонер и командующий Ленинградским военным округом генерал армии Кирилл Мерецков подписали в Нарве документ, согласно которому Красная армия получила право войти на территорию Эстонской Республики, занимать по своему усмотрению военные объекты, создавать собственные комендатуры и другие подразделения^[77]. В реальности войска СССР в количестве 90 тысяч солдат вошли на территорию Эстонии из Ленинградского военного округа^[78][20] за 2 часа до вступления в силу этого документа^[77]. Одновременно на рейде Таллина встали корабли Балтийского флота и был высажен морской десант. Советскими военными властями были запрещены народные собрания, у населения в течение 24 часов было изъято оружие. Последняя мера была направлена в первую очередь на разоружение добровольческого военизированного общества «Кайтселийт»^[79]. Начальник военно-морской группы контр-адмирал Степан Кучеров потребовал от помощника военного министра Эстонской республики генерал-майора Августа Траксмаа в течение 48 часов передать в распоряжение Красной армии целый ряд военных и гражданских объектов и ресурсов, включая всю артиллерию ПВО^[80].

Историки отмечают, что несмотря на принятие ультиматума, ввод войск проводился в режиме военной операции, а до начала вторжения части НКВД получили приказ и были готовы к приёму 50—70 тысяч военнопленных^[81].

Инструктируя в ночь с 15 на 16 июня советских представителей, отправлявшихся в балтийские страны, заместитель наркома внутренних дел Владимир Деканозов сказал^[81][78]:

… если рабочие Прибалтийских стран выразят пожелание, чтобы новые правительства назывались советскими и социалистическими, товарищ Сталин сказал, что он не будет возражать против этих требований.

Уже в день ввода войск нарком обороны СССР Семён Тимошенко направил Сталину и Молотову докладную записку, в которой, в частности, предлагалось^[82]:

• в каждую из занятых республик ввести в первую очередь по одному полку НКВД;
• как можно скорее решить вопрос «с правительством» (кавычки С. Тимошенко) занятых республик;
• приступить к разоружению и расформированию армий, разоружению населения, полиции, военизированных формирований;
• решительно приступить к советизации занятых республик.

18 июня советник советского посольства Бочкарёв назвал имена первых членов нового просоветского правительства Эстонии. Последующими событиями руководил уполномоченный ЦК ВКП(б) по Эстонии Андрей Жданов, прибывший в Таллин 19 июня^[83].

С 17 по 21 июня в Таллине и Тарту состоялось несколько спорадических акций сопротивления (в том числе с участием членов «Кайтселийта»), во время которых полиция пыталась противодействовать демонстрациям и беспорядкам, организованным левыми^[84]. Однако 21 июня под руководством представителей СССР и под охраной Красной армии в Таллине и ещё одиннадцати городах состоялись демонстрации с требованиями отставки эстонского правительства и улучшения уровня жизни. Колонну демонстрантов, следовавших к президентскому дворцу в Кадриорге, сопровождали советские броневики^[85].

В этот же день Жданов продиктовал Пятсу состав нового кабинета^[86] во главе с поэтом Йоханнесом Варесом (Барбарусом), придерживавшимся левых взглядов и вскоре вступившим в компартию. Фактически руководство страной осуществлялось посольством СССР. Были проведены чистки в государственном аппарате, в первую очередь — в силовых структурах^[87]. Из Ленинграда в Таллин прибыли сотрудники НКВД. Начались аресты и депортация граждан Эстонской республики, в том числе активно настроенных против советского режима^[88][78][89].

С самого начала новое правительство не собиралось соблюдать действующее законодательство страны. Ставший министром просвещения Иоганнес Семпер с презрением и иронией писал о призыве Пятса к этому правительству строго придерживаться конституции и действовать только в её пределах. Правительство по существу не имело никакой власти и лишь выполняло указания советских уполномоченных. Все — даже второстепенные — вопросы решались уже в Москве. В первые дни после своего создания правительство при активной поддержке советских эмиссаров установило контроль над вооружёнными силами и полицией. Генерал Лайдонер и ряд других высших офицеров были смещены с должностей, были введены должности политических руководителей военного министерства (им стал коммунист с многолетним стажем Пауль Кеэдро), родов войск и подразделений и ряд других мер. Функции начальника внутренней безопасности были возложены на Харальда Хабермана, который, по его воспоминаниям, получал основные директивы от Жданова, а конкретные указания — от советского советника Шкурина и представителя компартии Хермана Арбона, деятельность которых не афишировалась. Советские уполномоченные и новые власти одновременно жёстко подчинили себе часть государственного аппарата, что позволило им установить полное господство над внутриполитической жизнью Эстонии^[90].

Вслед за формированием подконтрольного СССР правительства Жданов распорядился в девятидневный срок провести выборы в нижнюю палату парламента. 5 июля Пятс принял указ о проведении внеочередных выборов. Выборы прошли с нарушениями действующих законов, в том числе конституции^{[91][92][78][93]}. Новое правительство в течение этих дней дважды (5 и 9 июля) меняло избирательное законодательство. В частности, была значительно увеличена роль правительства в формировании избирательных комиссий (это было использовано для включения в их состав коммунистов и их союзников), отменены право обжаловать решения избирательных комиссий в суде и запрет на проведение выборов с одним кандидатом. При этом согласно статье 99 Конституции президент Эстонии и правительство не имели права издавать нормативные акты, изменяющие законы о выборах^[94].

Выборы состоялись 14 июля 1940 года. Всем участникам голосования ставилась специальная отметка в паспорт. Тайное голосование отсутствовало, поскольку бюллетень опускал в урну не избиратель, а член комиссии^[95].

По официальным данным в них приняло участие 591 030 граждан, или 84,1 % от общего числа избирателей^[96]. За кандидатов «Союза трудового народа Эстонии»^[эст.] (кандидатов других партий не регистрировали^[97][98]) проголосовало 548 631 человек, или 92,8 % от числа голосовавших^[99]. В современных источниках указывается, что эти данные были фальсифицированы^{[100][101][102][103]}.

Историки Индрек Паавле и Тоомас Хийо характеризуют новый парламент как «марионеточный»^[103][104]. Елена Зубкова называет июньские события в Прибалтике «имитацией „народных революций“ под присмотром советских эмиссаров»^[105].

Часть левых интеллектуалов, которые вошли в новое правительство, были искренне убеждены, что Эстония будет находится в теснейшем союзе с СССР, но сохранит свою независимость. Они полагали, что это будет статус, близкий к монгольскому. Для советского тоталитарного режима все эти варианты были неприемлемы. Однако на каком-то этапе советские представители не опровергали этих иллюзий, используя левые круги в своих целях. «Сталин обманывал и более мудрых, более опытных деятелей, чем были мы, эстонские коммунисты. Мы были обмануты и обманывали народ, но делали это не сознательно, не преднамеренно», — признавала впоследствии Ольга Лауристин, чья подпись, как секретаря парламента, стояла под «Декларацией о вхождении Эстонии в состав СССР»^[106].

До выборов советские власти категорически отрицали планы о включении Эстонии в состав СССР, в предвыборной платформе «Союза трудового народа» это положение отсутствовало^[86]. При этом ещё 30 июня нарком обороны Тимошенко представил в Генштаб проект дислокации Красной армии, составленный с учётом создания Прибалтийского военного округа^[107], а 11 июля приказал сформировать управление округа с дислокацией в Риге и включить войска, расположенные в Эстонии, в состав Ленинградского военного округа^[86]. 15 июля тональность советской пропаганды резко изменилась и был взят открытый курс на аннексию Эстонии.

	В Викитеке есть тексты по теме: «Декларация Государственной думы Эстонии о государственной власти»

	В Викитеке есть тексты по теме: «Декларация Государственной думы Эстонии о вхождении Эстонии в состав СССР»

21 июля первая сессия Государственной думы нового созыва в присутствии в парламенте вооружённых советских солдат^[108] и в нарушение конституционной процедуры^[26] приняла решение об установлении в стране советской власти и образовании Эстонской Советской Социалистической Республики. 22 июля была принята декларация о вступлении Эстонии в состав СССР. Государственная дума обратилась с соответствующей просьбой к Верховному Совету СССР^[86]. В тот же день президент Константин Пятс подал прошение об освобождении его от полномочий президента, которое было удовлетворено. Полномочия президента, в соответствии с Конституцией, перешли к премьер-министру. 30 июля Пятс был депортирован в Россию^[109][110].

6 августа 1940 года VII сессия Верховного Совета СССР приняла постановление о принятии в состав СССР Эстонской ССР^[86][109].

Эстонская армия была переформирована в 22-й стрелковый корпус (двухдивизионного состава), на пост его командующего был назначен генерал-майор Густав Йонсон, бывший командующий вооружёнными силами Эстонской Республики (после нападения Германии на СССР был репрессирован)^[111].

С официальным включением Эстонии в состав СССР началась её советизация — преобразование общественной, экономической и культурной жизни Эстонии на советский лад. С 21 июня по 25 августа 1940 года были ликвидированы государственные органы, полиция, армия, финансовая и экономическая системы Эстонской Республики, началась реорганизация образовательных учреждений по советскому образцу, общественные организации были распущены^[89]. В июле началась земельная реформа, осенью вместо эстонской кроны был введён в обращение советский рубль. Всё это стало причиной резкого падения жизненного уровня рабочих и служащих, что даже вызвало забастовки. Крестьян обязали сдавать продукцию государству по заниженным ценам, развернулась национализация земли, промышленных предприятий и домовладений^[112]. 25 сентября 1940 года в Эстонии был создан первый колхоз^[113].

22 августа 1940 года постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) был утверждён новый состав руководства Эстонии. На этот раз власть была передана в руки коммунистов. Главой правительства был назначен Йоханнес Лауристин^[114]. Учитывая ничтожную численность эстонских коммунистов (около 200 человек), Москвой была поставлена задача фактически заново создать компартию в республике. Для этого из имеющихся активистов назначили партийных руководителей и ввели упрощённый приём в члены партии^[115]. В январе 1941 года Президиум Верховного Совета Эстонской ССР своим решением назначил персональный состав исполнительных комитетов Советов рабочих депутатов в уездных, городских и сельских советах, не проводя даже формальных выборов в эти советы^[89].

В Эстонии имели место и попытки сопротивления. Так, после выборов в Верховный Совет был сформирован нелегальный Комитет спасения во главе с адвокатом Уло Марамаа, подразделения которого действовали в шести из одиннадцати регионов Эстонии. Началась подготовка к организации вооружённого восстания на случай войны и отступления Красной армии, были налажены контакты с финскими спецслужбами (на заседаниях комитета обсуждалась идея эстонско-финской федерации) и, в меньшей степени, немецкими дипломатами. Однако в конце 1940 года советские спецслужбы разгромили центр организации. В меньшем масштабе контакты с финскими спецслужбами продолжались и далее; так, с марта 1941 года ими готовилась группа эстонских разведчиков. Существовали и другие подпольные организации, однако их деятельность носила, как правило, локальный характер и ограничивалась сбором и распространением информации. Исключение составляли группа при Музее здравоохранения (организованная в сентябре 1940 года в Тарту сотрудниками музея, в том числе его директором и секретарём, и студентами Тартуского университета) и группы бывших членов «Кайтселийта» в Вырумаа (организованные в октябре 1940 года и насчитывавшие к лету 1941 года 30 ячеек с 430 членами). Особенно пополнилось подполье после депортации 14 июня 1941 года, когда многие действующие и потенциальные члены антисоветского сопротивления укрылись в лесах. Сопротивление принимало и символические формы: так, 24 февраля 1941 года, в День независимости Эстонии, по всей стране вывешивались национальные флаги, а к местам уничтоженных монументов Войны за независимость возлагались цветы^[116].

Некоторые слои населения поддержали вторжение Краской армии и последующую советизацию. Это был промышленный пролетариат, жизненный уровень которого был невысоким, особенно после начала Второй мировой войны и ухудшения социально-экономического положения^[22]. Национальные противоречия и авторитарная диктатура способствовали поддержке советизации среди русского меньшинства и идеализировавшей СССР части интеллигенции. Однако, как отмечал историк Константин Худолей, эти группы составляли явное меньшинство населения, а после установления советского режима многие из них разочаровались в своих ожиданиях. Худолей считает, что революционной ситуации в 1940 году не было, решающим фактором коренной ломки государственного и социально-экономического строя было прямое советское вмешательство, события определялись именно политикой СССР по насаждению советских порядков, а не внутренним состоянием дел в Эстонии^[117].

Диктатуры балтийских стран в 1930-е годы, в том числе диктатура Пятса, рассматривались самими диктаторами и их сторонниками как гарантия независимости. Однако историк Юлия Кантор считает, что это было скорее уязвимостью. Коммунистам было достаточно заменить одних авторитарных руководителей на других и не было необходимости бороться с парламентской демократией. Склонность авторитарных режимов к контролю за экономикой облегчила внедрение планового хозяйства^[118].

Последствия советизации оказали существенное влияние на отношение эстонцев к немецкой оккупации. Несмотря на непростые исторические взаимоотношения между эстонцами и балтийскими немцами^[119], многие эстонцы приветствовали вторжение Германии в СССР в июне 1941 года^{[120][121][122][123]}.

После окончания немецкой оккупации перед возвратом Красной армии около 30 000 балтийских шведов и эстонцев бежали из Эстонии морем в Швецию и 33 000 — в Германию^[26]. После восстановления контроля СССР над территорией Эстонии политика советизации была продолжена. Были воссозданы органы коммунистической партии и советской власти. В 1944—1950 годах все органы местного самоуправления были распущены и повсюду заменены административными органами по советскому образцу^[124]. Завершилась начатая до войны национализация: частный сектор в промышленности был ликвидирован в 1945 году, в торговле — в 1947-м. С 1947 года началась коллективизация сельского хозяйства, к концу 1950 года в Эстонии было 2213 колхозов^[125]. С 1950 года началось слияние малых колхозов в крупные социалистические хозяйства. Экономика Эстонии во всё большей мере интегрировалась в экономику СССР через поставки сырья и комплектующих изделий^[126]. Одним из мероприятий властей по привлечению симпатий местного населения была выдача паспортов всем жителям Прибалтики в 1947 году, в том числе в Эстонии, — на 25 лет раньше, чем в России и других регионах СССР^[127]. Елена Зубкова отмечает, что на первом этапе послевоенной советизации (до 1947 года) Москва стремилась избегать наиболее жёстких методов обеспечения влияния в Прибалтике и Восточной Европе. После 1947 года был взят курс на унификацию политических режимов по советскому образцу без учёта местной специфики, что вызвало усиление сопротивления этой политике и массовые репрессии против недовольных^[128]. Осуществлялась массовая иммиграция из России и других частей СССР, в результате чего доля коренного населения снизилась с 90 % до 60 %^[26].

Насильственная коллективизация, возвращение советского террора и стремление к восстановлению независимости Эстонии спровоцировали вооружённое сопротивление против советской власти, получившее название «лесные братья» (эст. metsavennad); это сопротивление было окончательно подавлено в 1953 году^[126][129]. Численность партизан составляла до 10 тысяч (по некоторым оценкам до 15 тысяч) человек^[130], а с учётом ротации в вооружённом сопротивлении приняли участие около 30 тысяч эстонцев^[131].

Москва не доверяла местным кадрам, и поэтому в Эстонию на руководящую работу в массовом порядке были направлены коммунисты из России, в том числе этнические эстонцы, чьи семьи переехали в Россию до 1920 года. В мае 1945 года из 78 сотрудников ЦК КПЭ 61 не были уроженцами Эстонии^[132]. Из членов компартии Эстонии в 1946 году 52 % составляли русские, 21 % — российские эстонцы и лишь 17 % — местные эстонцы. К 1949 году местные уроженцы составляли менее трети членов компартии Эстонии^[133].

В итоге в Эстонии, как и во всех бывших странах Балтии и ранее в других республиках СССР, произошла полная смена элит. Старые элиты были заменены выходцами из социальных низов, причём чистки по классовому принципу коснулись не только государственного аппарата и сферы политики, но и интеллигенции, включая студенчество. Это привело к резкому снижению качества принимаемых решений, процветанию дилетантизма и невежества^[134].

Установление советской власти в Эстонии сопровождалось массовыми репрессиями. 6 ноября 1940 года Президиум Верховного Совета СССР принял указ, в соответствии с которым за преступления, совершённые на территории стран Прибалтики до их вхождения в состав СССР, надлежало судить по законам РСФСР. Таким образом, закон получил обратную силу^[135]. При этом цифры репрессированных до начала войны в разных источниках расходятся от 20 (см. детали ниже) до 60 тысяч^[26] человек.

До лета 1941 года были арестованы и большей частью заключены в советские тюрьмы и высланы в лагеря около 9400 человек^[136]. Из числа арестованных в 1940 году по крайней мере 250 человек были казнены и не менее 500 умерли в заключении; из арестованных в 1941 году более 1600 были казнены и почти 4000 умерли в заключении. Из 11 высших руководителей Эстонии (глав государства и правительства) за период с 1918 по 1940 годы после советской аннексии выжил только бежавший в Швецию Август Рей. Отто Штрандман застрелился до ареста, трое были казнены, остальные умерли в заключении^[89]. Также было арестовано 2⁄3 бывших министров, половина депутатов парламента и членов Верховного суда, высших госчиновников и уездных старейшин^[137]. Из 65 бывших министров, оставшихся в Эстонии, репрессий избежали только трое^[138]. В отчёте командира германской службы безопасности, предназначенном не для пропаганды, а для внутреннего пользования, говорится о 623 жителях Эстонии, казнённых НКВД^[139]. В списке граждан Эстонии (основанном на материалах Эстонского государственного архива), расстрелянных по приговору советских военных трибуналов в 1940—1941 годах, значатся 324 человека, из них 184 были расстреляны до 22 июня 1941 года. Национальный состав казнённых распределяется следующим образом: 138 эстонцев (75 %) и 46 русских (25 %)^[140].

В июне 1941 года прошла крупнейшая довоенная репрессивная акция. Депортировать намечалось 14 471 человека, которых НКВД считало политически неблагонадёжными^[141]. По оценке британских историков Джона Хайдена^[англ.] и Патрика Салмона^[англ.], подлежащие высылке категории «врагов народа» включали практически всех общественно активных граждан^[121]. На практике было депортировано по разным данным 9156—10 016 человек^{[142][143][144]}. В память об этой депортации в Таллине создан Мемориальный ансамбль Маарьямяэ.

Депортируемые разделялись на две категории: арестованных, которых направили в Старобельский и Юхновский лагеря (а затем в сибирские лагеря ГУЛАГа^[145]), и ссыльных, которых отправили в Новосибирскую и Кировскую области^[146]. В лагерях подавляющее большинство депортированных мужчин погибли. Как пишет историк Пеару Кууск, к весне 1942 года из 3500 мужчин, отправленных в лагеря, в живых осталось всего 200^[147]. По данным Эстонского бюро регистра репрессированных, среди ссыльных число погибших составило 33,1 % (2333 человека)^[140]. По данным историка Пеэпа Варью (эст. Peep Varju), судьба 9300 депортированных в 1941—1956 годах сложилась следующим образом: погибли — 3873 человека, без вести пропали — 611, с неясной судьбой — 110, бежали — 75, освобождены — 4631 человека. В целом разброс числа погибших от репрессий в этот период по данным эстонских историков составляет от 3873 до 4594 со средней смертностью среди заключённых и ссыльных около 30 %^[148].

После окончания войны репрессии продолжились. С 25 марта 1949 года 7552 семьи общим числом по разным данным 20 660—20 702 человек в течение нескольких дней были арестованы и высланы в отдалённые районы Сибири. Депортация была проведена для того, чтобы завершить коллективизацию и лишить поддержки местное сопротивление^[149]. Имущество депортируемых подлежало конфискации. В 1949 году на поселениях погибло примерно 15 % депортированных^[150]. Всего в период с 1945 по 1953 год было депортировано около 80 000 эстонцев^[26].

В ходе подготовки к мартовскому пленуму Коммунистической партии Эстонии в 1950 году и после него значительная часть руководящих коммунистических кадров, проживавших в Эстонии до 1940 года, была снята со своих постов, а многие арестованы и репрессированы в ходе кампании по борьбе с «буржуазным национализмом». Бывший министр Августин Хансен^[эст.] был приговорён к смерти и казнён в 1952 году. Кампания затронула также сферу культуры^[124][151].

В 1995 году, после восстановления независимости Эстонии, её парламент выступил с декларацией, в которой сталинские депортации признавались преступлением против человечества. Восемь участников депортации 1949 года, бывшие офицеры советской госбезопасности, предстали перед судом и были осуждены по статье 61-1 § 1 Уголовного кодекса Эстонии^{[152][153][154]}.

В советской историографии описанные события расценивались как народная социалистическая революция, подготовленная и проведённая Коммунистической партией Эстонии. Результатом стало, согласно этой трактовке, восстановление советской власти и добровольное вступление в Советский Союз. Роль советского вмешательства всячески преуменьшалась^[155]. Так, в Советской исторической энциклопедии не упоминается ультиматум 16 июня 1940 года, ввод войск и действия советских представителей. Вместо этого написано о недовольстве широких масс трудящихся политикой правительства, что якобы привело к революционной ситуации^[156].

Лишь в принятом в декабре 1989 года II Съездом народных депутатов СССР постановлении «О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 г.» появились элементы критики внешней политики СССР того периода, в том числе и в отношении балтийских государств. Так, в нём признавалось, что советско-германские секретные протоколы и договорённости 1939—1941 годов о разграничении сфер интересов «находились с юридической точки зрения в противоречии с суверенитетом и независимостью ряда третьих стран» и что «протоколы не создавали новой правовой базы для взаимоотношений Советского Союза с третьими странами, но были использованы Сталиным и его окружением для предъявления ультиматумов и силового давления на другие государства и нарушения взятых перед ними правовых обязательств»^[155].

Несмотря на вхождение Эстонии в состав Советского Союза, некоторые государства (США, Великобритания, Канада, Австралия, Швейцария, Ирландия, Ватикан, Турция^[157] и другие) продолжали де-юре признавать Эстонскую Республику как независимое государство^[158]. Однако постепенно её иностранные представительства были закрыты; к концу 1980-х годов осталась только миссия в Нью-Йорке^[159], уцелевшая благодаря наличию финансирования из активов Эстонской Республики. В 1950 году власти США разрешили прибалтийским (в том числе эстонскому) диппредставительствам пользоваться процентами этих активов^[160]. В начальный период после восстановления независимости в 1991 году эстонское дипломатическое представительство играло важную роль в восстановлении связей между воссозданной Эстонской Республикой и её союзниками среди стран Запада^[161][162]. США, Ватикан и Ирландия, в отличие от Великобритании, отказались признавать включение стран Балтии в СССР не только де-юре, но и де-факто^[163][164]. 23 июля 1940 года была опубликована так называемая «Декларация Уэллеса», в которой было заявлено официальное непризнание аннексии стран Балтии. Эту оценку США неоднократно повторяли впоследствии^[165][166]. Президент США Джеральд Форд при подписании в 1975 году Хельсинкских соглашений также подтвердил, что признание нерушимости послевоенных границ в Европе не меняет позицию США в отношении стран Балтии^{[167][168][169]}. В Великобритании власти заморозили золотой запас Эстонской Республики (4,48 тонн золота) и вернули его Эстонии только по соглашению 1992 года^[170].

В 1943 году в период немецкой оккупации была предпринята тайная попытка воссоздания эстонского правительства. В целях правопреемственности с последним правительством независимой Эстонии кабинет министров возглавил Юри Улуотс. 18 сентября 1944 года Улуотс, больной раком, назначил Отто Тийфа заместителем премьер-министра и сформировал правительство из 11 человек, среди которых был Аугуст Рей, будущий президент в изгнании. Улуотс уехал из Эстонии в Швецию 20 сентября 1944 года и там умер. Возглавивший правительство Тийф попытался восстановить независимую Эстонию, однако подчинявшиеся ему военные во главе с адмиралом Йоханом Питкой были слишком малочисленны, чтобы противостоять немцам или наступающей Красной армии. Члены правительства бежали за границу, Тийф был арестован советскими властями. В итоге в 1953 году за пределами СССР было сформировало два конкурирующих правительства в изгнании: во главе с Аугустом Реем и во главе с Альфредом Маурером^[эст.]. После смерти Маурера в сентябре 1954 года второе правительство перестало существовать. Роль правительства Рея была чисто номинальной, оно размещалось в Швеции и последний его глава Хейнрик Марк в 1992 году выступил с речью в парламенте Эстонии, после чего вручил свои «верительные грамоты» новоизбранному президенту Эстонии Леннарту Мери^[171].

12 ноября 1989 года Верховный Совет Эстонской ССР принял Постановление «Об историко-правовой оценке событий, имевших место в Эстонии в 1940 году», признающее незаконной декларацию от 22 июля 1940 года о вхождении ЭССР в СССР. Действия советских властей против Эстонской Республики в 1940 году квалифицировались как «агрессия, военная оккупация и аннексия»^[172]. Изучением этого вопроса занимались впоследствии комиссия Академии наук Эстонии, Государственная комиссия по расследованию репрессивной политики оккупационных сил (1993—2004)^[173] и Международная комиссия по расследованию преступлений против человечности при президенте Эстонии (1999—2007). Процесс присоединения к СССР эстонскими исследователями считается оккупацией, сопряжённой с грубыми нарушениями международного права; действия левых сил в период присоединения расцениваются как инспирированные и руководимые Советским Союзом^{[84][174][175]}. Согласно выводам Международной комиссии по расследованию преступлений против человечности при президенте Эстонии^[89]:

Совершённые в Эстонии в 1940—1941 годах преступления против человечности стали результатом политики руководства СССР, целью которой было быстрое включение Эстонии в состав СССР и уничтожение социальных групп и людей, которых считали несовместимыми с идеологией СССР.

На непризнании юридических последствий аннексии основана спорная концепция государственного континуитета — непрерывности существования Эстонской Республики с момента её провозглашения в 1918 году и по сегодняшний день^[176][177]. Профессор Балтийской истории и политики в Университете Глазго Дэвид Смит (англ. David J. Smith) отмечает, что западные страны после распада СССР не признали заново страны Балтии, а восстановили дипломатические отношения, прерванные в 1940 году^[178].

Большинство западных историков и политологов, а также ряд российских^[179][180] характеризуют процесс присоединения как оккупацию с последующей аннексией^{[181][182][183][184]}. Учёные считают, что советско-эстонские соглашения 1939—1940 годов были подписаны в условиях военной угрозы^[185][186]. Ряд учёных полагают, что действия СССР в июне 1940 года можно квалифицировать как агрессию против Эстонии^[187][188].

Из международных организаций присоединение Эстонии к СССР рассматривают как советскую оккупацию ПАСЕ^[189], Европарламент^[190] и Европейский суд по правам человека^[191].

Согласно официальной российской трактовке, ввод советских войск нельзя называть оккупацией, поскольку решение о вхождении прибалтийских стран в состав СССР в 1940 году было оформлено юридически корректно и ввод войск был осуществлён в соответствии с договором между Советским Союзом и Эстонией^[192]. Елена Зубкова, отмечая доминирование точки зрения об оккупации на Западе и в странах Балтии, обращает внимание на ряд аспектов, нехарактерных для классической военной оккупации XX века, например полноценное гражданство для всех жителей присоединённой территории^[185]. В статье для американского консервативного издания National Interest в июне 2020 года президент России Владимир Путин назвал присоединение Латвии, Литвы и Эстонии к СССР по пакту Молотова — Риббентропа к СССР «соответствовавшим международному и государственному праву того времени»^[193].

Одним из следствий разногласий в оценках вхождения Эстонии в СССР является проблема неграждан — жителей Эстонии, переселившихся туда после июня 1940 года и их потомков, не получивших эстонского гражданства после распада СССР^[194]. Согласно Дмитрию Фурману, «лишение гражданства лиц, приехавших в эти страны после 1945 г., строго соответствует признанию незаконности включения Эстонии и Латвии в СССР (что является балтийским „кредо“ и что признаётся западными странами) и общепринятому юридическому принципу, согласно которому „преступный акт не может создать права“»^[195]. При этом проблема массового безгражданства стала поводом для критики со стороны России^[196], а также для беспокойства со стороны Евросоюза и ряда международных организаций, рекомендовавших Эстонии упростить натурализацию^[197][198].

• Газета "Трудовой Путь" (орган ЦК Компартии Эстонии) от 13 июля 1940  (рус.). DIGAR Eesti artiklid. Дата обращения: 19 июня 2024.

Эта статья входит в число избранных статей русскоязычного раздела Википедии.