Несмотря на близкое родство литовского, латышского и прусского языков, восстановить древние верования и религию всего балтийско-летского племени невозможно, и мифология литовская или летская распадается на балтийско-прусскую, литовскую и латышскую.
Народы литовского происхождения, раскинутые на значительном пространстве, жили при разнообразных условиях; между ними в XIII веке преобладали враждебные отношения. У прусских замландцев и у куро-жемайтов система религиозных представлений доходила до высокого развития, в то время как восточные латыши и литовцы стояли на сравнительно низкой ступени[источник не указан 2866 дней]; притом на мифологию латышей, литовцев и пруссов имели различное влияние разные культурно-христианские течения. У латышей выдвинулся, при отсутствии богослужебной литературы, средневековый культ св. Марии, смешанный с чертами древнего лаймопочитания и в почитание боженьки (латыш.dieviņš), который обычно проявляется в дайнах как старичок на седом коне. Христианство имеет прямое отношение к тому, что в латышской мифологии человек как будто состоит из трёх частей — тела, веля и души. Тело живёт и умирает на земле, велис живёт вечно, параллельно с «нашим» миром, после смерти текущего тела которого происходит фактически реинкарнация, душа же после смерти тела в текущей жизни уходит на небо.
У жмудинов и литовцев замечается отсутствие многих черт Иоанновского культа (24 июня), столь развитого у балтийских латышей ещё и в наши дни.
Сильно развитый культ матушек, как представительниц каких-либо явлений, систем или групп духов. Например матушка велей — повелительница царства мёртвых. Матушка леса — духовная повелительница леса. Матушек существует теоретически бесконечное количество.
Почитание солнца (латыш.Saule, женск. р.), игру которого стараются видеть в день Петериса и Яниса (Лиго) на который поют песни с припевом лиго, в том числе и в честь солнца. Существует несколько божеств, относящихся к солнцу, зачастую их половая принадлежность тоже может варьироваться в зависимости от дайны.
Почитание душ умерших предков — велей (латыш.veļi), являющихся во время северного сияния на небе, в виде воинов.
Почитание домового, огня домашнего очага, запечного духа, места явления покойных предков.
Почитание житного духа, в виде юмиса, как двойного колоса, приносящего приплод скота и богатое зерно на поле.
Почитание домашнего ужа (Залтис), прозванного молочной матерью, покровителя крестьянского богатства (дракон — пукис, от нижне-немецкого Puck)[2]; Существует также архаическая латышская сказка «Невеста ужа», где девушка выходит замуж за морского змея[3].
Почитание особого демона-покровителя лошади, Усиня (латыш.Ūsiņš), напоминающего славянского Овсеня; оно приурочено к праздникам конских пастухов-ночлежников, 23 апреля[4] (ср. Егорий Вешний).
Перконс (Pērkons) — бог грозы. Символом Перконса (по мнению Артиса Букса и Лаймы) являются угунскрустс — «огненный» или «грозовой» крест, что установилось в 1920—30-е годы[7].
Несколько мнимо-латышских божеств являются плодом фантазии старинных исследователей; таковы Кремар, бог свиней, Лиго, богиня любви, Косейтис, бог огня, и др.
Праздники
В Лиго поле обтыкается дубовыми ветками, плетутся дубовые венки и коронки из разных лечебных трав, для украшения клетей и хаты или для лечения домочадцев и домашнего скота. Местом жертвоприношений являются стародавние дубы, священные рощи, громадные камни и домашние каменные алтарики. Культ совершали и совершают по настоящее время в некоторых захолустьях домохозяин и хозяйка, или особые ведуны, колдуны и ворожеи[источник не указан 2866 дней], которых, по известиям иезуитов, называли «papas» (попами). Особое место между богами и людьми занимали великаны, приуроченные к так называемым могилам великанов.
Латышские легенды и сказания — изд. Лерхис-Пушкайтис (1891-95): «Latw. tautas teikas un pasakas».
О солнечных мифах и песнях см. Maunhardt, «Zeitsch. f. Ethnol.» (VII, 1875) и Вольтера, программу (прил. к № 24 т. «Изв. И. Р. Геогр. Общ.»). Ср. также H. Usener и F. Solmsen, «Lit. u. Lett. Götternamen» (Бонн, 1894).
